— Черт подери, тебя совсем не слышно! — воскликнул он, усмехнувшись.
— Мне нужно поговорить с тобой.
Идо подал ей знак присесть, и Дубэ послушно устроилась рядом.
Глаза девушки подернулись едва заметной дымкой: зверь явно набирал силу.
— Если я выживу в этой истории, — начал Идо, — я приложу все усилия, чтобы твое имя осталось в памяти Всплывшего Мира. Твой поступок по-настоящему благороден.
Дубэ пожала плечами:
— Слава меня не интересует. А тебя я попрошу о другом одолжении.
Идо с удивлением посмотрел на девушку. Похоже, он не ожидал такого поворота.
— Я делаю это не для Всплывшего Мира, а только во имя одного-единственного человека, — промолвила Дубэ, глядя ему прямо в глаза. — Обещай мне, что ты спасешь его.
Гном тяжело вздохнул, как будто слова, которые он намеревался произнести, давались ему с особым трудом.
— Ты знаешь, что самое главное для меня — отыскать Сана.
— Ты сделаешь это прежде, чем вступишь в бой. Поклянись мне, ты спасешь его, или все, что я сделаю, потеряет смысл.
Идо опустил глаза.
— Я сделаю это, — произнес он наконец.
— Ты должен, в случае необходимости, уберечь его и от меня, — добавила она через некоторое время. — Когда зверь овладеет мною, я уже не буду такой, как прежде. Я знаю, что ты можешь и должен убить меня, если моя жажда крови станет угрозой вашей безопасности. Я буду не в состоянии остановить ее самостоятельно.
Гном задумался, на мгновение представив себе весь ужас этой картины.
— А ты уверена? Я о том, что ты намерена сделать.
Дубэ кивнула:
— Никогда еще не была так уверена.
Гном посмотрел на нее с нежностью, никак не вязавшейся с видом уставшего воина.
— Я клянусь тебе, что сделаю то, что ты просишь.
Дом Гильдии предстал перед ними в виде черного пятна посреди вечного мрака. Все четверо были наготове. Идо вместе с Дубэ проложит дорогу остальным и проникнет внутрь в поисках пленников и Дохора. Лонерин и Сеннар, воспользовавшись сумятицей, отправятся на поиски Астера. Снаружи Оарф в паре с другим драконом, изрыгая огонь, устроят настоящую преисподнюю для убийц.
Их никто не ждет, только если Гильдия не готовит против них встречное нападение. На этот вечер назначен ритуал, и им во что бы то ни стало нужно остановить секту.
Дубэ чувствовала, как неистово бьется сердце, словно пытаясь пробить ее грудь. Она видела, как Идо вынимает меч из ножен, и слышала скрежет черного кристалла по коже ремня.
— Я готов, — сказал он, и девушка кивнула ему в ответ.
Позади них голубой дракон, описывая большие крути, уже шел на снижение. Оарф также стал приземляться.
Дубэ достала склянку со снадобьем. Девушка почти с яростью опрокинула ее содержимое себе в горло. Горькое на вкус, зелье стекало небольшими каплями с языка в гортань и дальше. Вскоре все тело было охвачено необыкновенным теплом. Девушка пришла в ужас, но теперь это было уже не важно.
«Я мертва, — подумала она с испугом. — Я не должна бояться, потому что уже мертва».
Дубэ почти не слышала ни то, как при спуске Оарф ударился о землю, ни взбудораженных людских криков. Ее настигло безумие, опустошающее и ужасное, и все побелело вокруг.
Грохот потряс храм до самого основания, и мрачное строение пошатнулось. Иешоль увидел, как в его кабинете с потолка посыпалась пыль, и услышал доносившиеся из коридора вопли своих обезумевших подчиненных.
Он вышел из комнаты и остановил первого попавшегося убийцу.
— Что случилось?
Тот в ответ только затряс головой, не в состоянии промолвить ни слова. На его лице отразилась гримаса ужаса.
Иешоль вздрогнул. «Нет, не сейчас, только не сейчас, когда все уже готово».
Он целое утро провел перед сферой, в которой заключался дух Астера. Верховный Страж, наблюдая за появлением и исчезновением его фигуры в лиловых клубах, молился до потери голоса. И долгожданный момент наступил. Этой ночью он должен был плакать от счастья: его усилиями на землю вернется Астер и восстановит наконец справедливость. Словом, все складывалось как нельзя лучше. Тенаар также дал на это свое согласие. Машина была запущена, и никто не смог бы ее остановить. Сердце Иешоля ликовало, преисполненное решимостью и верой.
Победитель, кулаками касаясь пола, опустился на колени. Его спина тяжело поднималась и опускалась при каждом вздохе. Иешолю, кажется, все стало ясно.
— Там, за стенами храма, два дракона рушат все вокруг. Это нападение застигло нас врасплох, и мы ничего не смогли сделать.
— Сколько человек? — В голосе Верховного Стража не было ни намека на беспокойство.
— Трудно сказать, но нам еще никого не удалось увидеть.
— Глупец! Два дракона не могли сами прилететь сюда!
Победитель обратил на него растерянный взгляд.
— Ваше превосходительство, в Доме еще есть нечто, которое истребляет наших людей без разбора. Мы не смогли еще пока остановить его. Эта тварь обладает нечеловеческой силой. Нам не доводилось видеть ничего подобного.
Капли пота выступили на висках Иешоля.
— Остановите ее!
— Мой господин, мы не…
Снова раздался грохот, и вслед за тем они услышали раскатистый рев. Сердце Верховного Стража учащенно забилось; в его мозгу всплыли слова Дохора: «Идо… приведет с собой вашу предательницу».
Произошло именно то, чего он даже не мог представить себе. Просительница, едва сумевшая остаться в живых и ползавшая когда-то перед ним на коленях, теперь отважилась принять самую страшную из смертей. И все это только для того, чтобы уничтожить его. Иешоль перевел дыхание. Зверь — это любимое детище Тенаара, и возможно ли такое, чтобы оно было направлено против них?
— Отдай приказ занять все лестницы, чтобы не пускали зверя к бассейнам прежде, чем закончится ритуал. Пошли людей за мальчишкой и остальными пленниками, а затем приведи их ко мне. Живее!
Иешоль снова вошел в кабинет, оперся руками о стол и посмотрел на стоявшую перед ним статую Астера. Он ошибался. Ему нужно было принять решение, не поддаваясь панике. Он внимательно посмотрел в улыбающееся лицо своего идола, в его молодые серьезные глаза, и все сразу понял.
«Они не остановят нас. И не имеет значения, удастся ли мне одному довести ритуал до конца, но я обещаю не допустить того, чтобы твой народ лишился радости лицезреть тебя».
Бояться нечего — Тенаар с ним.
Все вокруг словно в дыму. Такое ощущение, что нет больше ни тела, ни рук, ни рта. Даже легких.