Толпа всколыхнулась и в панике хлынула прочь.
«Как будто их это спасет...»
Людской поток подхватил Джинни и повлек ее за собой — девушка едва успевала переставлять ноги. Какой-то обезумевший мужчина врезался в нее и, энергично работая локтями, полез дальше. Джинни едва устояла на ногах. В следующее мгновение кто-то налетел сзади. Джинни упала, больно ударившись запястьем. Попыталась встать, но чей-то башмак с размаху опустился ей на спину. Джинни уткнулась в грязь, и не успела она опомниться, как люди бежали уже прямо по ней. Она попробовала закричать, однако ее голос тонул в реве толпы.
Пробегая, кто-то пнул ее в бок. Затрещали ребра, грудь пронзила адская боль. Джинни закашлялась. Кто-то снова наступил ей на спину, хрустнула под чьим-то сапогом здоровая рука.
Она пыталась подняться, но кости трещали, мышцы не выдерживали веса топчущих ее людей.
«Мне конец», — с ужасом поняла она.
Приподняла голову и сквозь заливающую глаза кровь увидела фигуру в белоснежном платье.
Безмятежная, как статуя, женщина стояла посреди мечущейся толпы. Казалось, люди безотчетно сворачивают перед ней в сторону. И вдруг глаза Джинни расширились: почудилось или кто-то действительно пробежал сквозь нее?
Я позабочусь о твоем малыше, — произнесло ведение.
«Верю», — подумала Джинни, закрывая глаза.
Решение принять пора.
Пробудилось ото сна
Зло, что до поры дремало...
Что ж, начнем войну сначала!
Молю, Богиня, подскажи,
Где ложь, где правда, покажи!
Изгони из сердца страх,
Моя судьба — в твоих руках.
Авалон
Прикованная к стене подземелья — недалеко от того самого места, где Джеймс едва не наложил на нее узы, — Николь корчилась от боли, в то время как ее мучитель пытался разорвать невидимые нити, которые связывали ее с Филиппом.
Двух более непохожих людей трудно было и представить. Джеймс, мерзавец и негодяй, силой затащил ее под венец и вот уже во второй раз похитил. Филипп же был добрым и чутким Николь вспомнила, с каким уважением и трепетом он отнесся к связавшему их обряду, так непохожему на мрачную свадьбу, которую уготовил ей Джеймс.
«Спаси меня, Филипп», — мысленно взмолилась она, понимая, что ее зов вряд ли достигнет любимого.
Однако сама мысль о Филиппе принесла облегчение, помогла успокоиться и собраться с духом. Даже боль стала как будто терпимей. И все же Николь чувствовала, что сознание понемногу уплывает. Она отпустила ту его часть, где плескался глухой ужас, и сосредоточилась на том, чтобы крепко удерживать остальное, зная, что, когда настанет время, мозги должны быть при ней.
«Время, стремя, бремя. Иное время — то же бремя», — пронеслось у нее в голове.
Джеймс чертыхался. Илай — куда же без него! — стоял в сторонке и молча наблюдал за происходящим.
Старший отпрыск Майкла Деверо, прищурившись, смотрел на Николь. Она почти слышала, хрипят шестеренки у него в голове.
«Скрипят, кипят, бурлят», — мысленно забормотала она, чтобы хоть как-то отвлечься от боли.
Джеймс поднес нож к ее животу и провел тонкую линию. По коже заструилась кровь затекая за пояс джинсов.
«Горят, спешат, наугад... »
Потом он провел черту у нее на лбу. Щекам стало мокро, губам — солоно.
«Назад, звездопад, психопат...»
— Ведьма! — заорал Джеймс и очертил на груди Николь Круг.
«Колдун! Колдун, болтун...»
— Вырезаю его из твоего сердца. Вырезаю его из твоих мыслей. Вырезаю его из твоего нутра, — проворковал Джеймс.
«Нутра, с утра, лебеда...»
— А теперь я вырежу его из твоих чресл.
Глаза Николь сузились и приросли к лезвию.
«Беда».
Николь размахнулась и пнула — описав дугу, нож отлетел к ногам Илая, — затем шагнула вперед и звонко крикнула:
— Либеро!
Оковы тут же разомкнулись. Илай постоял, задумчиво глядя на лежавший перед ним нож, затем подобрал его и провел пальцем лезвию, обагренному кровью. Кровью Николь. А ведь когда-то эта девушка принадлежала Илаю... И любила его без памяти.
Он перевел взгляд на приятеля, пытавшегося скрутить Николь.
«Джеймс отнял ее. Знал, что я побоюсь с ним связываться. У него не было на нее никаких прав, но он все равно увел ее у меня. Ему плевать на всех, кроме себя. Точь-в-точь как моему отцу. И мне тоже».
Николь дралась, как дикая кошка, и в душе Илая шевельнулась невольная гордость.
«А ведь не так давно девчонка была беспомощнее птахи. Она многому научилась за эти два года... Причем не у меня. Жаль. В те времена, когда она только начинала баловаться магией, я многому мог бы ее научить. И сейчас мы с ней были бы связаны узами. И женой она бы стала моей, а не Джеймса...»
Он яростно замотал головой.
«Да ну, на что она мне сдалась?»
Впрочем, Илай знал, что обманывает себя. Николь оставалась для него такой же желанной, как прежде.
«Пойти помочь?» — подумал он, увидев, как Джеймс впечатал ее в стену, и уже шагнул вперед, но тут же взял себя в руки.
«Идиот. Тебя ж явно заколдовали».
Илай сложил руки на груди и заставил себя дышать как можно глубже.
«Мне нет до нее дела», — сказал он себе, и в то же мгновение удар Джеймса лишил ее сознания. Проехав спиной по стене, Николь осела на пол. Илай стоял и смотрел на нее — бесчувственную и неподвижную, как сломанная кукла.
— Фурия, а не девка, — процедил Джеймс, отдышавшись. По его исцарапанному лицу текла кровь, — Теперь от нее никакого проку. Сегодня же и прирежем — будет Рогатому Богу подарочек.
Илай моргнул и попытался понять, что он думает по этому поводу.
Лондон
Грозный рык прокатился по резиденции Верховного ковена, и все ее обитатели, от сильнейшего из демонов до самого крохотного мышонка, затряслись от ужаса. Гнев сэра Уильяма не знал пределов.
Трон из черепов треснул от основания до верха' и брызнувшие во все стороны осколки пронзили дрожавшего перед ним колдуна. Он умер, захлебываясь кровью, а то, что пришла с ним, рухнула на колени.
— Приказывайте, мой повелитель,— склонила она голову.
Сэр Уильям задумчиво поглядел на колдунью, — одну из немногих, допущенных в его ковен. Он знал что в стремлении к почету и власти эти честолюбицы нередко служили ему усердие своих собратьев-мужчин. Как, например, эта девушка, уже неоднократно доказавшая свою преданность.