И поэтому Глеб Сиверов, вооружившись фотоаппаратом, дежурил в подъезде одного из домов на Крымской набережной. Из окна был хорошо виден подъезд Альберта Прищепова.
Глеб нервничал: уже около трех часов он провел на своем наблюдательном пункте.
Но, в конце концов, его ожидания были вознаграждены. Он увидел черный дорогой «мерседес», плавно подкативший и остановившийся у подъезда, увидел людей, выходящих из машины. Затвор фотоаппарата был взведен заранее, и Глеб стал торопливо фотографировать.
Он отщелкал с десяток кадров. Внимание Глеба привлек мужчина в светлом плаще, невысокий, полноватый, лысый. Дверцу машины ему открыли. Глеб фотографировал. Но лицо мужчины так и не попало в кадр.
– Ну, погоди же ты у меня… – прошептал Сиверов, – наверняка ты будешь выходить.
И Глеб стал снова ждать. Через час лысый толстяк вышел и тут же, прямо на крыльце – Глеб даже не успел нажать на кнопку – зябко поежившись, приподнял воротник плаща, загораживаясь от порывистого осеннего ветра.
– Черт! – выругался Глеб, но все же продолжал снимать.
В черном «мерседесе» распахнулась дверца, лысый мужчина проворно юркнул внутрь автомобиля. Взревел мотор, и «мерседес» исчез со двора.
«Вот не везет! – сокрушался Глеб. – Скорее всего, снимки выйдут неудачные. Охранники получатся хорошо, но они меня не интересуют. Кто же этот в светлом плаще? Кто?»
Он понял, что пути к разгадке ведут именно через этого человека. Глеб запомнил номер машины, но скорее всего, как водится, она зарегистрирована совсем на другого человека.
«Ну что ж, – подумал Глеб, – на всякий случай надо будет выяснить, кто владелец машины. Но вес же, может быть, – теплилась надежда у Глеба Сиверова, – кое-что из того, что я успел снять, пригодится. И на каком-нибудь из снимков при сильном увеличении удастся рассмотреть лицо лысого толстяка».
– Можно уходить, – сам себе сказал Глеб, закрывая объектив и пряча фотоаппарат в большую спортивную сумку, стоящую у его ног.
«Конечно, если бы я повел себя иначе и стал следить за машиной, то скорее всего, узнал бы, где обитает этот толстяк».
Через час Глеб был уже в мастерской. Он быстро проявил пленку и начал печатать фотографии На одном из снимков, где толстяк поднимал воротник, Глеб рассмотрел перстень на его руке.
– Вот это хорошая деталь, – пробормотал он, увеличивая руку мужчины. – Так, так…
Красный свет усиливал тревожные ощущения. На белом листе в ванночке постепенно, как из небытия, появлялось изображение. Перстень был очень приметным, даже зерно пленки не помешало Глебу Сиверову рассмотреть и запомнить это ювелирное изделие. А также он увидел глаза мужчины, вернее, один глаз и часть лица.
– Если бы не этот чертов ветер, то наверняка я смог бы сделать нормальный снимок. А потом через Поливанова мне, может быть, удалось бы установить личность этого толстяка.
* * *
Созвонившись с Поливановым, Глеб договорился с ним о встрече.
Они сидели в шумном кафе за столиком в углу и были похожи на журналистов, обсуждающих материалы для очередного репортажа. По окнам кафе стучали капли холодного осеннего дождя, прохожие прятались под зонтики, кутались в шарфы, отворачивались от пронизывающего ветра.
Поливанов был возбужден. Потапчук вновь вызывал его к себе и долго распекал за то, что Поливанов да и знаменитый агент Слепой, никак не могут раскрутить дело с производством наркотиков.
Поливанов, конечно же, не рассказывал Глебу про то, как нервничал и ругался генерал, но по разговору Глеб догадался и, передавая снимки, участливо справился:
– Что, досталось от генерала?
– Конечно, досталось, – бросил в ответ Поливанов.
– Ничего, обойдется, – сказал Глеб, – хотя у меня все время такое ощущение, что я нахожусь в каком-то запутанном лабиринте и никак не могу добраться до выхода. Блуждаю, блуждаю, натыкаюсь на углы, преодолеваю препятствия, но вместо того, чтобы приближаться к выходу, я запутываюсь все больше.
Поливанов задумчиво качал головой, рассматривая фотографии.
– Вот этот приезжал к нашему меценату. Кто это такой, хотелось бы знать?
Поливанов пожал плечами.
– А вот глянь сюда, – Глеб показал снимок, на котором была видна только рука с короткими толстыми пальцами. – Смотри, какой перстень, может, по нему удастся вычислить владельца?
– Знаешь, сколько сейчас перстней? Все эти «новые русские», а так же все бандиты, рэкетиры и прочая шваль норовят навешать на себя как можно больше украшений. Перстни, браслеты, дорогие часы, цепи на шее… Вряд ли по перстню можно опознать человека.
– Но ты глянь, он не совсем обычный.
Поливанов вновь неопределенно пожал плечами.
Но вдруг, когда он разглядывал следующую фотографию, смутная догадка мелькнула у него в голове.
«Где-то я видел этого человека… Этот идеально круглый череп… Но где? Когда?»
– Ну, что скажешь? – спросил Глеб.
– Да ничего не скажу. Я возьму эти снимки, покажу нашим людям, может, они в курсе.
– Только будь осторожен, – предупредил Глеб. – И вот еще: черный «мерседес», номер московский. Вот эта машина, вот номер, а вот люди, которые явно охраняют толстяка. Посмотри, может, их лица тебе знакомы?
– И их покажу, – сказал Поливанов. – Надо ускорить дело.
– У меня есть один вариант, – сказал Глеб, глядя в серые, стального цвета глаза Поливанова.
– Говори.
– Я попробую прижать Альберта Прищепова.
– Как ты собираешься его прижать? – Поливанов взглянул на сосредоточенное лицо Глеба.
– Он идет на контакт. Я предложил ему одну сделку.
– Ты имеешь в виду вложение денег в торговлю произведениями искусства?
– Да. Правда, он пока молчит, никак не реагирует.
– Попробуй, – сказал Поливанов. – А если это не удастся?
– Я буду действовать своими методами, – твердо произнес Глеб.
– Смотри, чтобы не ускользнула последняя ниточка. Ведь больше у нас ничего пока нет, хотя, возможно, и эта ниточка никуда не ведет.
– Возможно. Но интуиция мне подсказывает, что если за нее хорошенько потянуть, будут результаты.
Поливанов молчал, допивая кофе. Затем он ловко перевернул чашечку и поставил ее кверху дном на блюдце.
– Что, гадаешь на кофейной гуще?
– В последнее время я стал довольно суеверным, – признался Поливанов и улыбнулся… Его улыбка была совершенно неофициальной, это была улыбка уставшего, измученного службой человека.
Глеб перевернул свою чашечку.