Кайман вскочил, высунулся из двери и щедро расстрелял обойму в направлении бандитов. Краем глаза он заметил, как со стороны леса к ангару бегут трое.
Перезаряжаясь, он коротко взмолился: «Пронеси, Зона!».
Знал, что будет потом над собой издеваться. Но шепнул даже вслух: «Помоги!».
Кайман снова выдвинулся в проём, увидел между ЗИЛом и экскаватором бандита, выпустил очередь в голову. Тело рухнуло на асфальт.
Трое сталкеров ворвались в ангар. Двое, оттолкнув Каймана, принялись лупить из стволов по бандитам. Третий ухватил Каймана за грудки, всмотрелся в лицо, отпустил.
— Знаю тебя, — проворчал Корсар. — Ладно, бродяга. Сколько вас тут?
— Двое. Напарник в подвале, — Кайман мотнул подбородком. — Без сознания.
— Ладно, бродяга, — повторил Корсар и потерял к Кайману интерес.
Лиманские по одному, по двое перебирались в ангар. Их оказалось семеро. Один сильно хромал, у другого повисла плетью левая рука. Корсар раздавал сталкерам короткие указания. Да он тут за старшего! Это, пожалуй, к лучшему. Как минимум, до сих пор Кайман жив, а это уже кое-что.
Вздрогнул в кармане ПДА, приняв сообщение. «Всем в укрытие! Выброс через пятнадцать минут».
Голос в мозгах Каймана стал громким, как будто навязчивый собеседник бубнил ему прямо в ухо. Голос Зоны.
Ёшкин кот, а ведь это прямая дорожка в психи! Сперва слушать Зону, потом разговаривать с ней, а потом…
Кайман зло мотнул головой. Не дождётесь!
Кто-то дёргал его за рукав. Незнакомый сталкер с глазами навыкате и выступающим кадыком.
— Отходим к подвалу! — прокричал он в лицо Кайману, брызгая слюной. — Слышишь, мужик?
Кайман отстранил его.
— Понял.
Пустой ангар усиливал звуки, и выстрелы грохотали немилосердно. Судя по всему, до бандитов окончательно дошло, что снаружи их ждёт смерть. Они навалились на сталкеров с отчаянием приговорённых.
«Всем в укрытие! Выброс через пять минут».
— Быстро, мужики, быстро!
Кайман замешкался у спуска в подвал. Под черепом у него завывала сирена, глуша внешние звуки. Двое лиманских бежали от входа. Ещё двое, последние, прикрывали отход. Кайман поискал взглядом чёрную бандану. Так и есть, Корсар остался держать оборону. Сквозь дыры, зияющие в своде ангара, было видно, как наливается смертоносным пурпуром небо, как бешеным мальстрёмом закручивается пространство и искажается мир. Кайман не слышал ничего, кроме вопля сошедшей с ума Зоны. И почти ничего не понимал.
Он увидел, как медленно движутся к нему две человеческих фигурки. Как ещё несколько других фигурок появляются в проёме входа. Одна из бегущих фигурок упала на полдороге. Вторая — ещё через пять шагов.
Чёрная бандана… Это что-то значило. Для него… и ещё для кого-то.
Кайман всё забыл.
Фигурки у входа сыпались на пол, как пластмассовые солдатики.
Кайман сделал несколько шагов. Бетон под ногами был скользким, как лёд под плёнкой воды.
Человек в чёрной бандане оказался тяжёлым.
Кайман уронил его вниз по ступенькам в подвал и сам упал сверху.
Мир стал фиолетовым. Мир стал малиновым. Расколотое небо рухнуло сталкеру на макушку.
Это было больно.
Мышка очнулась в темноте. Неподалёку горел фонарь, освещая незнакомые, бандитского вида хари. Наверное, она издала звук, потому что несколько небритых рож повернулось к ней.
— О, Везунчик очухался, — сказал какой-то тип с синячищем на половину морды и с чёрной банданой на голове.
Ага, Везунчика знают — значит, свои. Во всяком случае, знакомые. А где Кайман?
Мышка поморщилась. Почему-то она не помнила, как очутилась в этом тёмном помещении. Ужасно хотелось пить. Чесалась и слегка побаливала щека. Девушка машинально поднесла к ней руку и тотчас отдёрнула. Ах да, комар! С-сука. Кстати о синячищах, она небось выглядит не лучше этого, в бандане. На себя не похожа, это уж точно. Попытаться сойти за Везунчика?
— Пить! — попросила она.
Губы распухли и не слушались. Получилось что-то странное, вроде «фифь», но её поняли. Бандана протянул ей флягу, всмотрелся.
— Э, да ты не Везунчик! Ты кто такой, пацан?
Мышка выхлебала полфляги воды — не могла оторваться. Её замутило. Да где же Кайман, чёрт его побери? Что она должна отвечать незнакомцу?
— Брат, — сказала она первое, что пришло в голову.
Слова по-прежнему выговаривались кое-как, но Бандана оказался понятливым.
— Ты брат Везунчика? — уточнил он. Мышка кивнула.
— Младший.
Кто-то за спиной Банданы неожиданно заржал:
— Младший! Во даёт пацан! Ну не старший же!
Бандана тоже скривился в ухмылке, смеяться ему явно было больно:
— Тебе сколько лет, младший? Пятнадцать? Гля, мужики, скоро к нам в Зону из детского сада будут бегать!
— Фем… Шем…
Трудное слово «семнадцать» не выговаривалось. Мышка бросила попытки и наконец спросила важное:
— Кайман… где?
Бандана разом помрачнел. Он запустил костистую пятерню под свою бандану и яростно поскрёб там, пытаясь найти ответ.
— Такое дело, пацан… Он, ну… Выброс, в общем… Да тихо ты, не дёргайся! Живой он.
— Пока что живой, — уточнил кто-то негромко, но внятно. Сталкеры посторонились, пропуская Мышку к Кайману. Кайман лежал на спине совершенно неподвижно. Кожа лица обтянула надбровья и скулы, рот запал — получилась жуткая маска. От мёртвого черепа её отличал лишь обострившийся нос.
Качнулся фонарь в чьих-то руках, по безжизненному лицу побежали тени.
Присмотревшись, Мышка поняла свою ошибку. Лицо было живым. Под закрытыми веками сталкера быстро-быстро дёргались глазные яблоки — как бывает у спящего человека, только ещё быстрее. Кайману что-то мерещилось, мозг его лихорадочно работал, и почему-то это напугало Мышку даже больше, чем неподвижность его тела.
— Он… что?
— Попал под выброс.
Бандана смотрел в сторону и говорил угрюмо, с непонятной злостью.
— Он меня спас. Столкнул в подвал, когда уже выброс начался. В итоге я-то в порядке, только морда разбита… — он бережно пощупал синяк, скривился, — а напарник твой, сам видишь…
Подвал? Выброс? Последнее, что помнила Мышка, это как Кайман тащит её на плече. Вниз головой.
— Не люблю должником быть, — цедил по словечку Бандана. — Все знают, Корсар долги отдаёт. Ему тоже отдам. Выброс кончится, на базу рванём, к доктору. Только…