— Может не дожить, — произнёс тот же голос, который назвал Каймана «пока что» живым.
Бандана, то есть Корсар, резко обернулся.
— А ты не каркай, Шаман! Достал уже.
Мышка вытянула шею, чтобы рассмотреть неприятного Шамана. Тот оказался высоким, тощим, сутулым типом. Он что-то вертел в пальцах — как видно, принадлежал к тем беспокойным людям, которые не терпят, если руки пустые.
— Мне бы «ледяную сосульку», — Шаман пустил мимо ушей резкий тон Корсара и говорил как бы сам с собой. — А лучше плазменную. Я бы ему поставил блокаду. А потом «душу», или «светляка», или хоть «гантель». Тогда можно откатить назад. А доктор ему всё равно не поможет…
Мышка сперва и не поняла даже, что Шаман перечисляет артефакты — тем более что названий большинства она прежде не слышала. А сталкер продолжал:
— Совсем бы хорошо, если б «ёлочка» была, или тем более «хрустальный вензель», да где их возьмёшь так сразу? А тут чем быстрее, тем больше шансов.
Он вдруг сделал порхающее движение кистями рук, словно шулер, тасующий карточную колоду, и протянул к Мышке раскрытую ладонь.
— Возьми, пацан, положи ему на переносицу. «Монпансье» — это, конечно, мелочь. Но польза будет.
Мышка недоверчиво приняла из рук Шамана странную конструкцию из проволочек, в которой поблескивали не то бусины, не то кусочки оплавившегося шлака. По её ладоням разлилась мелкая, едва уловимая вибрация.
— Не бойся, — сказал Корсар. — Шаман потому и Шаман, что с артами шаманит. Если сказал, что от сборки польза — значит, польза.
Девушку убедили не столько его слова, сколько вид. Корсару явно полегчало на душе. Чуть помедлив, она опустила перепутанную проволочку Кайману на переносицу. Бусины, коснувшиеся кожи, тотчас прилипли. Больше с виду ничего не изменилось.
— Теперь что? — выговорила она.
— Ждём, когда выброс закончится, — Корсар обвёл взглядом сталкеров. — Кстати! Федор, а ну пойди глянь. Может, уже закончился?
Кто-то с дальнего краю, неразличимый в потемках, встал с места и пошёл прочь, подсвечивая себе фонариком. Через пару минут он крикнул издалека, и голос его донёсся неразборчиво, отражённый углами и стенками:
— Щас уже вот-вот стихнет. Можно выходить.
— Ага. — Корсар стал деловито сосредоточен. — Значит, Шаман со мной. Корень, проверишь могильник с юга. Федор с тобой пойдёт. Сухарь, а ты глянь восточный край, только сам не лезь, понял? Будка, сиди пока тут со своей ногой. Ну, пошли.
— Эй, вы чего? — не поняла Мышка. — Каймана же надо к врачу быстрей!
Сталкеры двинулись в ту сторону, куда раньше ушёл Федор. Никто Мышке не ответил. Грузный немолодой Будка заворочался у стены. Кряхтя, он пристроил поудобнее больную ногу с обмотанным тряпкой коленом.
— Ты, пацан, как там тебя… — сипло сказал он.
— Мышонок, — сердито назвалась Мышка. Будка ухмыльнулся.
— Да уж, точно тебя прозвали. Слушай, Мышонок, на старшего нашего не наскакивай — не по чину. Тем более видишь, он злой. Удава и Пулю мы потеряли. Если б не твой напарник, больше бы наших легло, да и сам Корсар того…
Сталкер со значением замолчал.
— Так что? — возмутилась Мышка. — Он же обещал Каймана к врачу, сразу!
— Ну да, — кивнул Будка. — Сразу и двинем. Как только наши хабар возьмут.
— Хабар!
Мышка отвернулась к стене. Её душили слёзы. Дебил этот, Будка, даже не понимал, судя по всему, о чём она говорит! Он просто представить себе не мог, что ради жизни Каймана они могли бы отказаться от хабара. Уроды! Барыги поганые! А она сидит тут и ничегошеньки сделать не может. Чёрт подери… Мышка попыталась взять себя в руки. Нельзя реветь, а то в ней заподозрят девчонку. И… и что тогда? Озвереют, станут насиловать по очереди, сделают секс-рабыней и будут держать на цепи где-нибудь в таком же подвале? Бред какой, нормальные мужики…
Вот только хабар для них превыше всего.
— Ты это… — подал голос Будка. — Ты на доктора не особо надейся. Кайман твой, как видно, правильный был мужик, спасибо ему. Но чудес не бывает. Зоне всё равно, по понятиям ты живёшь или беспредельщик. Сожрёт, только косточки выплюнет.
— Чего-о?!
Мышка вскочила, нависла над сталкером.
— Почему «был»? Ты его зачем хоронишь?
— Сядь, малец, — вздохнул Будка. — Ты ещё жизни не нюхал. И как тебя брат в Зону отпустил? Я думал, он умней. Ладно, ваши дела. Так вот, я тут уже восемь лет, понял? Видел всякое. Сталкеров, выживших после выброса, тоже видел. Выживает тело, но человека в нём нет. В самом лучшем случае, если только краешком самым задело, можно потерей памяти отделаться. Но Каймана по полной программе припечатало. Он, скорее всего, уже овощ. Понял?
— Я сейчас тебе как дам пинка по коленке! — звенящим от злости голосом выкрикнула Мышка. — Сам ты овощ! Причём от рождения!
Будка даже не разозлился, только головой покачал.
— Что с тобой говорить, — уронил он и замолчал, поглаживая ногу.
Мышка села на место. Посмотрела на Каймана. Сталкер лежал покойник покойником. Проволочная загогулина Шамана мешала рассмотреть, движутся ли глазные яблоки под закрытыми веками.
А если правда? Если помощь опоздает? А если ему уже не помочь?
Что же… Она пошла в Зону за братом, а не за Кайманом. За настоящим своим младшим братом Матвейкой, а не придуманным для отмазки. И если Кайман погибнет, если его не спасут, она не прекратит поисков. Придумает, как найти помощь. Не остановится, пока не найдёт брата.
Вот только Каймана всё равно жалко.
Он не такой скаредный и чёрствый, каким показался ей поначалу. Совсем не такой. Он притащил её сюда, в безопасный подвал. Он спас Корсара. Значит, для Каймана их жизни оказались дороже хабара, верно?
А, ч-чёрт!
Мышка вскочила. Надо что-то делать! Не может она сидеть просто так и ждать непонятно чего. Она сейчас пойдёт и хотя бы скажет им… скажет что? Пообещать и Корсару клад Бюрерши, что ли? Как говорила бабуля, семь бед — один ответ…
Загрохотали ботинки. Подвал заполнили возбуждённые голоса.
— Не, ну надо же! Надо же! — повторял кто-то как заведённый. — Вот это свезло!
— Эй, Сухарь, Корень, тащите его сюда! — заорал кто-то от входа. — Старший велел наверх вынести доходягу!
Мужики оттеснили Мышку, сноровисто подхватили Каймана — один за плечи, другой под колени. Девушка, растерявшаяся от шума, побежала за ними следом, натыкаясь в полумраке на выступы и углы. Когда она выбралась наружу, размазывая по лицу слёзы от яркого с непривычки света, Каймана уже уложили прямо на бетонный пол. Шаман возвышался над ним торжественный, как поп на пасхальной церемонии. В руках у него было нечто, принятое Мышкой сперва за кусок льда. В следующий момент она рассмотрела, что голубовато-прозрачный предмет имеет сложную форму.