У таксофона толпились подростки, вызванивая своих девиц. Глеб с минуту постоял, переминаясь с ноги на ногу, затем постучал в стекло.
– Орлы, разрешите позвонить.
– Отвали, дядя, не видишь – мы сами звоним.
– Ребята, позвоните после меня, – спокойно сказал Глеб, в его голосе даже не было угрозы.
Четверо парней переглянулись. Почему-то спорить с «дядей» им не захотелось. Может быть, они поняли, что у этого широкоплечего, крепко сбитого мужчины дело действительно срочное. А может, просто были настроены миролюбиво в этот весенний вечер…
– Ладно, звоните, – добродушно бросил парень, – наши девчонки еще не пришли, а ваша, может, уже и дома, авось, вам больше повезет.
– Может быть, – сказал Глеб, быстро набирая номер.
Потапчук снял трубку мгновенно, словно знал; что звонит именно тот человек, который ему нужен.
– Федор Филиппович, срочно надо встретиться.
– Прояснилось что-нибудь?
– Нет, не прояснилось, наоборот, сам хочу кое-что выяснить.
– Встреча необходима?
– Иначе я бы не стал звонить, – сказал Глеб, –'Ваш телефон не прослушивается? – спросил он почти шепотом.
– Не должен, – ответил генерал Потапчук, – но если что-нибудь чрезвычайное, то лучше скажи при встрече.
– При встрече я бы уже хотел получить документы.
– Тогда говори, надеюсь, не прослушивается.
Глеб вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги с шестью фамилиями, написанными мелким убористым почерком.
– Меня интересуют шесть ваших сотрудников.
– Всего лишь шесть?
– Да, я сузил поиск до шести.
– Говори, записываю.
Глеб продиктовал шесть фамилий.
– Ты представляешь, о чем меня просишь?
– Мне нужны только их портреты.
– Портреты? – изумился генерал, но вспомнил о рисунке.
– Да, – подтвердил Глеб, – фотографии.
– Ладно, попробую достать, хотя время уже позднее. Попрошу сделать распечатку. Перезвони через час.
– А быстрее никак нельзя?
– Быстрее… – генерал задумался. – Вряд ли.
– Хорошо, перезвоню через час, – Глеб повесил трубку. – Звоните, ребята, может, и ваши девчонки пришли.
– А ваша как, на месте?
– Моя на месте, – улыбнулся Глеб, вскочил в машину и повернул ключ в замке зажигания.
Его серебристый БМВ понесся по окутанным голубыми сумерками московским улицам в центр города – туда, где находилась его мастерская в мансарде.
Глебу страстно хотелось послушать музыку, он словно бы чувствовал, что именно в тот момент, когда он отрешится от всего земного, отдастся во власть звуков, растает в них, растворится бесследно, к нему и придет решение той проблемы, над которой он бьется вот уже второй день.
Генерал Потапчук тем временем озадаченно смотрел на лист бумаги, на котором простым остро отточенным карандашом сам под диктовку вывел шесть фамилий. Двоих из тех, кто был записан, генерал знал лично и усомниться в их честности никак не мог: слишком уж проверенными были эти люди, в слишком ответственных делах они участвовали. Но если Слепой попросил, значит, что-то его насторожило, значит, у него появились зацепки.
Потапчук связался с директором ФСБ, который находился в своем рабочем кабинете, хотя было уже восемь часов вечера.
– Что, появились какие-то новости?
– Надеюсь, вскоре появятся, – сказал генерал Потапчук, – а пока мне нужна помощь, вернее, разрешение.
– На что, Федор Филиппович?
– Мне нужны личные дела шести наших сотрудников, как бывших, так и ныне действующих.
– Зачем? – поинтересовался директор ФСБ.
– Пока еще не знаю, – ответил генерал Потапчук и тут же придумал формулировку:
– Для оперативных действий.
Директор ФСБ не стал вникать и даже не спросил у Потапчука фамилии сотрудников, чьи личные дела того интересовали. Он достаточно хорошо знал генерала: уж если тот просит, значит есть веские причины.
– Сейчас я отдам распоряжение.
Через час на столе генерала Потапчука лежали личные дела шести офицеров. Трое из них давно уволились из органов, один погиб в Чечне, а двое занимали ответственные должности.
– Ну и ну, – быстро ознакомившись с личными делами, вздохнул Потапчук.
Глеб в это время сидел в своей мансарде, погрузившись в музыку. Он хоть и надеялся, что музыка поможет, но его надеждам не суждено было сбыться. Слушая музыку, Сиверов сумел лишь отдохнуть и восстановить свои силы, но решение так и не пришло. Ровно через час, когда мелодия еще звучала, Глеб взял в руки трубку радиотелефона, нажал клавишу. Вспыхнул" цифры, и он быстро набрал номер.
– Это я, – сказал он, когда в трубке щелкнуло.
– Да, я слышу, – ответил Потапчук.
– Встретимся?
– Там же, – коротко бросил генерал.
– Да, там, – согласно прошептал Глеб, прислушиваясь к мелодии смычковых в огромном симфоническом оркестре.
Он тряхнул головой, нажал кнопку, отключая телефон, затем выключил музыкальный центр. В мансарде воцарилась тишина, стало слышно, как булькает кофе в кофеварке.
«Я еще успею выпить Чашку, – подумал Глеб. – Но как быстро летит время! Уже девять, через три часа наступит полночь, а времени на раскрутку этого дела остается все меньше и меньше. Время летит так быстро, что я даже не успеваю ощутить, как уходят часы, не говоря уже о минутах. Часы и дни…»
Глеб быстро, жадно, абсолютно не смакуя выпил кофе, набросил на плечо спортивную сумку, сунул за брючный ремень тяжелый армейский кольт с полной обоймой. Глушитель лежал в сумке. Сумка была довольно-таки тяжелая: Глеб еще и сам не знал, что именно ему может сегодня понадобиться.
* * *
– Ну, что скажешь? – пожимая руку Глебу Сиверову, сказал генерал Потапчук.
– А что вы скажете, Федор Филиппович?
– Я привез тебе бумаги.
– Давайте вместе посмотрим.
Генерал извлек из портфеля шесть личных дел.
– Ты, надеюсь, понимаешь, насколько важная здесь информация?
– В принципе, она меня пока не интересует, мне надо посмотреть фотографии, – ответил Глеб, вытаскивая из спортивной сумки блокнот.
– Что у тебя там гремит?
– Нужные вещи, Федор Филиппович.
– Думаешь? – глубокомысленно спросил генерал.