Он спросил осторожно:
– Значит…
– Значит, – ответил я, – убираем. Совсем! Начисто. Есть места, где его таланты махать мечом и принимать удары по-прежнему востребованы. Например, граница с Варт Генцем.
Он посмотрел на меня очень внимательно.
– Я что-то не понял, – проговорил он озабоченно. – Разве Варт Генц теперь не самые близкие друзья?
– Ближе не бывает, – заверил я. – Но там сейчас выбрали нового короля. Даже не короля, а вообще новую династию… Ведущие партии идут ноздря в ноздрю, а это как бы не весьма зело. Даже чревато боком. И хотя я со всеми в дружбе – политик же! – но, знаете ли… что-то стал вроде пугливой вороны, что дует и на воду, дура какая-то. В общем, подберу для герцога Сулливана местечко на самом краю света, а именно таким выглядит отсюда Турнедо.
Он пробормотал:
– Там, конечно, он уже не будет опасен. Но… согласится?
– Имеет полное право отказаться, – пояснил я. – В нашем замечательном демократическом и полном гуманизма обществе, полном любви к человеку и внимания к его повседневным нуждам, я всегда даю свободу выбора: подчиниться или подняться на эшафот.
– Мне почему-то кажется, – пробормотал он, – в этом трудном выборе, ну да, очень сложном, он выберет тот, который по своей исключительной и просто умопомрачительной доброте предлагает ваша светлость.
– Надеюсь на это, – согласился я. – Хотя кто знает, рыцарь все-таки до мозга костей… К тому же он теперь так внезапно женат.
– Может, – предположил он, – потому и согласится? Оставит жену на хозяйстве здесь, а сам восхочет отдохнуть на северных землях? Вы для него приготовили что-то особенное?
Я покачал головой:
– Отнюдь.
– Отнюдь, – повторил он в недоумении, – это «да» или «нет»? Или «пойдем выпьем»?
– Еще один сэр Растер, – пробормотал я.
– В ваше отсутствие нетрудно орастериться, – сообщил он. – Итак?
– Простой надел земли, – ответил я, – хоть и весьма большой. С парой очень хорошо защищенных крепостей и кучей замков и башен. На той части турнедских владений, что отошли Армландии. А соседом его будет некий Зигмунд Лихтенштейн, земли которого по договору о разделе ныне у моих верных и замечательных союзников из Варт Генца.
Вечером я выбрал время и, отбившись от настойчивых требований Бобика сопровождать меня, вышел в город, где сразу же прошел узкими улочками на вторую по величине площадь в городе, где в соборе идет торжественная служба.
Я побаивался, что отец Дитрих будет занят, однако священники обходятся и без его строгого надзора, он вышел ко мне, я торопливо преклонил колено и поцеловал дряблую кисть руки.
Он рассеянно благословил меня, на лице тревога, но спросить ничего не успел, я выпалил жарко:
– Отец Дитрих, как я уже начал было говорить, но нам помешали… нечестивый режим повержен!.. Земли королевства Турнедо разделены между христианскими государями. Вы можете послать туда своих священников…
Он вздохнул, покачал головой.
– Король Гиллеберд и был верным слугой церкви. Это в мирских делах в последнее время бывал слишком опрометчив. Его духовник, отец Диалектий, настоятельно отговаривал нападать на земли Армландии.
Я сказал чуточку ошарашенно:
– Правда? Что же он не пришел ко мне? Савуази в зоне моего контроля… Надеюсь, он не погиб.
– Тоже молюсь за него, – ответил отец Дитрих и перекрестился. – Советую приблизить его, отец Диалектий неоценимый советчик. Кроме того, пользуется влиянием на монастыри далеко за пределами Турнедо. Но ты пришел вовсе не для того, чтобы сообщить о победе? О ней мы узнали в тот же день…
– Да-да, – сказал я, – у вас свои источники информации, помню. Но Гиллеберд не делал то, что хочу сделать я!..
– Единое пространство?
– Уже знаете?.. Да, именно единое пространство.
Он пробормотал:
– Вообще-то для церкви все королевства – единое пространство. Хотя я понимаю и одобряю твой замысел. Так же, как все земли открыты для посланцев церкви, так они должны быть открыты и вообще для всех.
– Когда люди общаются, – сказал я, – они делятся опытом. Быстрее развиваются науки, технологии… разумеется, под недремлющим оком церкви!
Он пробормотал:
– Уместное уточнение.
– Отец Дитрих, – напомнил я. – Монахи-цистерианцы успешно строят железную дорогу! У меня в планах вообще протянуть ее с одной стороны до Ундерлендов, с другой – до Турнедо и… дальше.
– Дальше? – спросил он моментально.
Я ответил радостно:
– Отец Дитрих, у меня такие хорошие отношения с Варт Генцем!
– Там сейчас что-то начинается, – пробормотал он.
– Выборы короля?
Он покачал головой.
– Скорее, перевыборы.
– Как это?
– Многие недовольны выбором в короли Хродульфа, – ответил он. – Он набрал девяносто пять голосов, за Меревинда девяносто четыре голоса, за Хенгеста – восемьдесят четыре, у остальных намного меньше, однако в общей массе у них четыреста сорок… что и привело к тому, что там творится сейчас. Создаются союзы, коалиции…
Я вскрикнул:
– Господи!.. Только бы не гражданская война!
Он смотрел на меня так, словно читал все мои мысли.
– Скажи как на духу, ты для того и отказывался от их короны?
Я охнул:
– Отец Дитрих!.. Я устрашился великой ответственности, что падет на мои хрупкие плечи. Я не готов быть королем! Кроме того, а как же моя Армландия, Сен-Мари?.. Не разорваться же!
Он продолжал всматриваться, наконец медленно опустил толстые покрасневшие веки с множеством красных прожилок.
– Значит, – сказал он со вздохом, – говоришь, не готов… А как на самом деле, сам еще не ответил даже себе. Хорошо, будем работать с тем, что есть, и стремиться достичь большего. Надеюсь, под твоей рукой церковь в Турнедо будет более свободная от твоей власти, чем была при Гиллеберде…
– Гиллеберд все подгребал под свою руку, – согласился я, – но… неужели и церковь?
– Во всяком случае, – произнес он недовольно, – монастыри платили пошлину ему, а не отправляли в Ватикан. И еще он боролся за то, чтобы архиепископов назначать самому…
Я воскликнул в негодовании:
– Святотатство!
Он смотрел мне в глаза снова с прежним вниманием.
– Запомни свои слова, – произнес он внятно, – сын мой. И когда станешь королем… когда тебе в голову закрадется эта крамольная мысль… вспомни, что ты сказал.
Я поклонился, поцеловал ему руку.