Рэмси подумал: «Великий Огорчитель Фрейд! Неужели они захапают меня в свои лапы в качестве подводника?!»
Как бы прочитав его мысли, доктор Оберхаузен сказал:
– Вот куда вы направитесь, Рэмси.
Он кивнул Тернеру:
– Простите, коммандер, но мы тратим слишком много времени на этот вопрос.
Тернер бросил взгляд на Белланда и сел в свое кресло.
– Конечно, доктор.
Доктор поднялся, опять проявляя чувство большой осторожности.
– Как бы там ни было, это уже моя сфера деятельности. Видите ли, Рэмси, во время последней операции у офицера-электронщика появились психические отклонения. Это та же проблема, которой вы занимались на «Дельфине». Более того! Подводные буксиры гораздо меньше, полный экипаж насчитывает только четыре человека. Все основные симптомы указывают на наведенную паранойю.
– Капитан? – спросил Рэмси.
– Именно.
«А сейчас мы поразим туземцев своими волшебными знаниями», – подумал Рэмси. Он сказал:
– Когда я был на «Дельфине», то заметил подобные же условия возникновения синдрома «военной усталости».
Он похлопал по стоящей на столе коробке.
– Эмоциональные отклонения у капитана в различной степени отражались на всем персонале корабля.
– Доктор Оберхаузен уже отмечал вашу работу на «Дельфине», – заметил Тернер.
Рэмси кивнул.
– Меня беспокоит одна вещь. Вы отметили, что уровень команды очень высокий. Но такого еще не отмечалось, если капитан на грани психического срыва.
– Вот и займитесь этим, когда будете с ними, – предложил доктор. – Мы уже собрались было списать этого капитана на берег. Но сейчас командование говорит нам, что у него с командой хорошие, если не больше, шансы на успешное проведение похода к Новой Земле. Но только в случае обязательного наличия всех иных условий.
Он замолчал и потянул себя за мочку уха.
Рэмси воспринял сигнал и подумал: «Ага, так вот в чем штука. Какая-то важная шишка не согласна с моим включением в операцию, а для Обе жизненно важно, чтобы я попал в эту команду. С кем же мы играем? С адмиралом? Да нет, он сделает все, достаточно слова Обе. – Энсин перехватил хмурый взгляд коммодора, сидящего слева от Оберхаузена и впервые заметил отблеск на его петлицах. – Советник президента! Вот кто это может быть».
– И одно из этих условий – скрытое наблюдение психолога, – высказал предположение Рэмси. – А как вы собираетесь подключить капитана к моей системе дистанционного тестирования без его ведома?
– Адмирал Белланд предложил остроумное решение, – объяснил доктор Оберхаузен. – Служба Безопасности имеет новый детектор для обнаружения и борьбы с этими шпионскими передатчиками. Шарик динамика хирургическим путем вживляется в шею. Он подключен к волновым сканерам, которые вживляются под мышками. Миниатюризация позволяет нам вместе с динамиком поместить и нужное вам регистрирующее устройство.
Рэмси поклонился адмиралу.
– Разумно. Итак, вы снарядите капитана подобным образом, а я буду постоянно следить за его психическим состоянием.
– Именно так, – заметил Оберхаузен. – Правда, здесь возникали кое-какие возражения. – Слепые глаза уставились на сидящего слева коммодора. – Их смысл в том, что у вас нет длительного боевого опыта работы на подводном буксире. А это особенная служба.
Коммодор согласно кивнул и поглядел на Рэмси.
– Мы уже шестнадцать лет находимся в состоянии войны, – сказал он. – Как получилось, что вы избегли боевых действий?
«О, этот снобизм, – думал Рэмси. Он повернул коробку с телеметрической аппаратурой, пока одна ее грань полностью не закрыла коммодора. – А когда сомневаешься, начинай всех охаивать».
– Каждый человек, которого мы сохраняем для боевых действий, приближает нашу победу, – ответил Рэмси.
Жестокое лицо коммодора начало багроветь.
– У мистера Рэмси уникальная комбинация образований – психология и электроника – и он слишком ценен, чтобы им рисковать, – объяснил доктор Оберхаузен. – Он выполняет только особенные задания – как в случае с «Дельфином» – когда только он может справиться.
– Если он настолько ценный специалист, почему вы рискуете им сейчас? – потребовал ответа коммодор. – Нет, все это в высшей степени неправильно!
Адмирал Белланд поглядел на него.
– Да, Льюис, действительно разработанным мистером Рэмси оборудованием для телеметрии эмоционального состояния может пользоваться и кто-то другой. Но дело в том, что его изобретательность может быть весьма полезной, особенно в нашем случае.
– Можете считать меня грубияном и невежей, – сказал коммодор, – но тогда бы мне хотелось знать, почему этот молодой человек – если уж он настолько хорош – все еще, – он искоса глянул на петлицы Рэмси, – все еще энсин.
Доктор Оберхаузен поднял руку.
– Позвольте мне ответить, дорогой адмирал.
Он повернулся к коммодору.
– А все это потому, что есть люди, которых возмущает факт, что мне удается не дать напялить униформу на себя самого и на лучших сотрудников своего отдела. Это те, кто вообще не видит необходимости в существовании этого особого отделения. И весьма прискорбно, что те из моих людей, которым приказано одеть форму, с огромнейшим трудом поднимаются по служебной лестнице, несмотря на уровень их талантов.
Похоже, что коммодор был готов взорваться.
– Но по праву, – добавил доктор, – мистер Рэмси мог быть уже как минимум коммодором.
Кто-то закашлялся, и это нарушило тишину, повисшую в комнате.
Рэмси захотелось очутиться где угодно, лишь бы подальше от глаз коммодора. Тот сказал:
– Ладно, беру свои возражения назад.
Но тон его голоса говорил: «Моего мнения вам не изменить».
– Я собираюсь, – добавил доктор Оберхаузен, – после выполнения данного задания освободить мистера Рэмси от действительной службы и сделать начальником отдела, занимающегося проблемами подводников.
Кривая усмешка дернула уголок рта коммодора.
– Если он останется в живых, – заметил он.
Рэмси стерпел.
Как бы не услышав последних слов, доктор продолжил:
– Подготовка будет весьма сложной, но у нас есть пять недель и все возможности ПсиБю.
Белланд с трудом извлек свое тело из кресла и сделал шаг.
– Джентльмены, если вопросов больше нет, то, надеюсь, мы все остались довольны мистером Рэмси. – Он поглядел на свои наручные часы. – Его ждут медики, и теперь ему понадобится каждая минута из предстоящих пяти недель.