У двери антикварной лавки Глеб остановился.
– Не хочешь ли зайти?
– Я иногда захожу сюда, – призналась Ирина, – но ты понимаешь, здесь все стоит так дорого… Мне эти удовольствия не по карману.
– А тебе что-нибудь нравится?
– Мне много чего нравится.
– Тогда давай войдем.
Он открыл дверь, учтиво пропустил женщину. В антикварной лавке было несколько иностранцев. Они рассматривали серебряные кресты.
Ирина подошла к витрине, где лежали ювелирные украшения.
– Ну, и что тебе нравится? – с улыбкой поинтересовался Глеб.
– Это старинные вещицы, и они все прекрасны.
– А ты не хочешь примерить вот тот перстень?
– Какой?
Глеб подозвал продавца и попросил:
– Второй слева.
Тот взглянул на Глеба, затем на его спутницу и тут же извлек маленький платиновый перстенек.
– Какая прелесть! – не удержавшись от восторга, прошептала Ирина.
– Примерь его.
– Ты что, он же стоит целое состояние!
– А ты примерь.
Ирина надела перстень на безымянный палец левой руки. – Он будто бы сделан специально для меня.
– Господа, – немного заискивающе улыбнулся продавец, – к этому перстню есть еще и серьги, – и он положил на темное стекло маленькую кожаную шкатулку, поднял крышечку. На пунцовом бархате сверкали изящные серьги.
– Тебе нравится? – спросил Глеб. На щеках Ирины заиграл румянец.
– А разве это может не нравиться? Ты задаешь странные вопросы.
– Примерь.
Ирина быстро сняла свои недорогие сережки и примерила новые. Алмазы сверкнули. Глеб отвел темные локоны и посмотрел на свою женщину. Серьги были ей к лицу.
– Сколько это все стоит?
Лицо продавца мгновенно напряглось. Ирина, как загипнотизированная, смотрела то на Глеба, то на продавца, а затем переводила взгляд на свое отражение в зеркальце. Она поняла, что произошло, только после того, как они с Глебом покинули антикварную лавку.
– Ты что, купил все это?
– Ну конечно, конечно, – ответил Глеб, – вот тебе и шкатулочка, – он подал Ирине кожаную шкатулку.
Та взяла ее в руки.
– Мне никто и никогда не дарил таких дорогих вещей. Ты же заплатил целое состояние.
– Ты того стоишь, – спокойно ответил Глеб.
Ирина обняла его за шею и, не обращая внимания на прохожих, страстно поцеловала в губы.
– Спасибо, дорогой, – прошептала она в ухо Глебу.
В девять вечера Глеб был у себя в мастерской. Он сидел, слушал музыку и немного меланхолично насвистывал. Он был сосредоточен. Он вспоминал все, что знал о Мартынове и Богаевском.
Вечером он обещал приехать к Ирине. Та обещала приготовить шикарный, прямо-таки царский ужин, и Глеб был в предвкушении вечера.
Но перед этим ему еще надо было встретиться с Соловьевым.
* * *
Сергей Соловьев гнал свою черную «волгу». Время от времени он посматривал в зеркальце заднего вида. Как ни странно, на этот раз за ним никто не следил. И Соловьев чувствовал себя спокойно. Он держал в памяти несколько адресов. На ходу прикурив сигарету, он опустил боковое стекло, затем включил приемник и прослушал сводку погоды на завтра. Соловьев не любил, когда идут дожди, а на завтра обещали именно дожди и порывистый северо-западный ветер.
«Вот и осень началась», – подумал про себя Соловьев, сворачивая в арбатский переулок.
Рядом с ним пронеслись белые «жигули», затем две Машины такси. На большой скорости промчалась «тойота» с включенными фарами. Соловьев свернул под арку, затем въехал во двор к подъезду дома, в котором находилась мастерская Глеба.
Затормозив, он посмотрел на часы. Было без пяти десять.
«Что ж, я как всегда пунктуален».
Вытащив ключи из замка зажигания, Соловьев увидел, как во двор въезжает серый «фиат».
«Кажется, я эту машину где-то видел».
В машине сидело двое мужчин. Соловьев открыл дверь, и в это время серый «фиат» поравнялся с его «волгой». Нога Соловьева не успела коснуться асфальта, как прогремел выстрел. Соловьев вздрогнул и уткнулся головой в руль. На прорезиненный коврик, на колени полилась кровь.
Дверь черной «волги» открылась, и Соловьев рухнул на асфальт. Прогремел еще один выстрел. Соловьев вздрогнул. Боковое тонированное стекло в сером «фиате» быстро поднялось, мотор взревел, и автомобиль, резко развернувшись, помчался к арке.
Глеб слушал музыку. Его лицо было сосредоточено. Ровно в десять он поднялся с кресла. Еще через десять минут он забеспокоился. А вскоре он услышал вой сирены «скорой помощи», и его сердце судорожно сжалось.
– Не может быть! Нет! Нет! – сказал он сам себе, уже понимая, что произошло.
Он выбежал из мастерской, затем остановился и, припав щекой к стеклу, глянул на улицу. Прямо у подъезда стояла черная «волга» Соловьева, милицейская машина и машина «скорой помощи». Дверь черной «волги» была открыта. Внизу о чем-то громко говорили.
Глеб напряг слух и смог услышать:
– Убили мужчину… Вот так, прямо на дворе. Да я сама слышала, как два раза стреляли, два раза, – говорила женщина.
Послышался собачий лай.
– Тузик, успокойся, замолчи. Видите, Мария Ивановна, даже пес испугался крови. Такая лужа…
– А что за мужчина?
– Да не из нашего двора, я его не знаю.
– Что же это делается! Как во время войны!
– И не говорите…
Глеб быстро вбежал в мастерскую, закрыл за собой дверь. Отодвинув стеллаж, открыл свой тайник и вытащил из зеленого ящика немецкий карабин, оптический прицел, две гранаты и сверток одежды.
– Скорее! Скорее! – торопил себя Глеб, чувствуя, как в нем закипает ярость и ненависть. – Серега… Серега… Как же ты так неосмотрительно? Сам же говорил, что за тобой следят… Я знаю, кто это, я все сделаю. Я перестреляю этих мерзавцев!
Через пять минут все вещи стояли на своих местах. И Глеб с тяжелой спортивной сумкой на плече уходил по чердаку, покидая свою мастерскую.
Тем же вечером Петр Петрович Мартынов уже знал, что полковник ФСБ Сергей Соловьев убит. Тем же вечером два его киллера уехали пассажирским поездом на юг. Там их должен будет встретить человек Седого, и эти двое навсегда исчезнут.
А деньги, которые им пообещал Седой, он передаст Гоге. Тот будет просто счастлив.
Накрапывал мелкий дождь. Вор в законе Седой сидел на мостках под зонтиком.