– Слушай-ка, дорогуша, – со вздохом произнесла я, как только он сел в машину. – У меня для тебя новое, свежее предложение. Тебя случайно не тянет на вечерние прогулки?

– Хорошо выглядишь, – ответил он, мешая вести машину. – С каждым днем ты становишься все лучше.

– Не бойся, завтра подурнею. Слушай же, что я говорю, это очень важно. Ты будешь встречаться со мной в скверике или нет?

Он перестал демонстрировать ту черту характера, которой, как я думала ему не хватает, и задумчиво посмотрел на меня.

– Понятно, от прогулок ты дурнеешь… И надолго ты перевоплощаешься в эту таинственную особу?

– Кажется, на три дня, – ответила я слегка вздрогнув. – С завтрашнего дня. Вечером уже пойду гулять, как она. А ты?

– Тоже пойду, но не как она. Скорее, как я. Я бы хотел, чтобы твое участие в этом деле наконец-то закончилось.

Я вздрогнула еще сильнее, повернула направо, съехала на обочину и остановила машину.

– Это невыносимо, – твердо сказала я. – С меня хватит. Отупение от чувств к тебе тоже имеет свои границы. Поговорим серьезно. Что ты, собственно, знаешь про это дело и откуда?

Некоторое время он молчал. Он всегда так делал, когда хотел сказать мне что-нибудь стоящее, важное, сенсационное, и заставить меня задохнуться, потому что я ждала этого рассказа остановив дыхание.

– Вообще-то все, – наконец признался он. – Или почти все. Во всяком случае достаточно, чтобы о тебе беспокоиться.

– Во-первых, ты не сказал, откуда знаешь, а во-вторых, зачем беспокоиться? Со мной пока ничего не случилось, не случится и дальше.

– Это будет не то же самое. Не знаю, отдаешь ли ты себе отчет в том, как мало людей знало о том, что эта женщина с челкой – это ты. Все они предпочитали держать язык за зубами. Теперь произойдут некоторые радикальные изменения и весь обман может вскрыться.

– Ну и что? Не я же это придумала.

– Я имею в виду, что может всплыть твое соглашение… с некоторыми особами…

– Ага, и тогда другие особы с радостью перережут мне глотку?

– Что-то в этом роде.

– Но другие особы ни о чем не узнают, пока не будут пойманы. А тогда станет трудно что-либо перерезать.

– Милая моя, не будь наивной. Нельзя быть уверенной, что поймают всех. Есть и такие, которые ждут слишком больших прибылей, чтобы перед чем-то остановиться, а ты поразительно легкомысленна…

– Преувеличиваешь, – твердо прервала я. – Я просто думаю логично. Это же не убийцы, смертная казнь никому не грозит, отсидят свое и все. Никто не станет меня убивать, чтобы получить больше. Если и существует кто-то, кому есть чего терять, то я о нем ничего не знаю, и, следовательно, для него не опасна. Я подумала об этом и перестала бояться.

Задумчиво он смотрел на меня, с легким нетерпением и унынием.

– Не знаю, как тебя убедить… Этот кто-то может не знать, что ты не знаешь…

– Перестань меня пугать. Ладно, уговорил, если ты считаешь это необходимым, буду бояться как черт. А теперь, будь любезен, объясни мне, откуда ты все это знаешь!

– Ты мне сама сказала. Сначала я понял, что ты подставлена вместо кого-то другого, я без труда проверил, кого. Про эту женщину я тоже кое-что знал, присматривался к ней довольно долго. Мне самому было интересно, когда и как милиция доберется до этого туземного царька…

– Так ты и про шефа знаешь! – крикнула я, печально качая головой. – Одно из двух, или ты принадлежишь к шайке преступников, или друг полковника.

– Друзьям служебные тайны не выдают.

– Значит, ты ясновидец. Нет, извини, преступник. Может, в таком случае ты объяснишь…

– Меня смущает только одно, – остановил он меня, как будто вдруг что-то вспомнил. – Каким чудом все это получилось? Что ты такое делала, что они дали себя обмануть?

– Кто дал себя обмануть?

– Наши власти.

– А!.. Ничего особенного. Я работала.

– Каким образом?

– Обычно, чертила за столом Басеньки, – пробормотала я, потому что вдруг почувствовала себя необычайно интеллигентной, у меня прояснилось в голове. – Я могу это делать намного лучше, чем она, я взяла ее работу, не колеблясь ни мгновения. А за окном сидел рыжий дебил…

– Что сидело?!

– Рыжий дебил, тупой, грязный и толстый. Он жевал резинку и смотрел мне на руки с самого первого дня.

– А, рыжий дебил!..

– Наверняка, теперь окажется, что это один из способнейших сотрудников милиции, – расстроенно сказала я, увидев выражение его лица. – Они меня всегда обманывают. Я не удивлюсь, если кто-то из них переоденется страусом. Тебе легко было разобраться в этом обмане, потому что с тобой я сглупила с первого слова. А они знали только то, что Басенька с родинкой на лице сидит за столом и продолжает узор. Людей, которые в этом разбираются мало. Не знаю, известно ли тебе, что такой шаблон должен идеально повторяться во все стороны…

– Знаю, для них это было исключительно благоприятное стечение обстоятельств. Меня немного беспокоит пакет для шефа. Здесь должно было произойти какое-то недоразумение.

– Я вижу, что ты наконец перестал говорить намеками и мы переходим к подробностям, – ехидно заметила я. – Ты следил за тем, что происходит в доме через перископ?

Он начал смеяться.

– Подробности только для посвященных. С того момента, как ты начала думать самостоятельно, я могу себе это позволить.

– Я знала, что из-за тебя случится что-то плохое! Думать! Мышление вредит. Кстати, о пакете. Я надеялась, что ты сможешь мне объяснить, а то я ничего не понимаю.

– Пока никто не понимает. Кое о чем я догадываюсь, но говорить об этом рано.

– Так может ты знаешь, что теперь будет?

– Знаю. Теперь милиция должна взять всех сразу, в нужный момент, самое трудное – выбрать этот момент. А ты должна во все это не вмешиваться, сидеть спокойно и быть как можно осторожнее. Чтобы я за тебя не боялся…

* * *

Как и в прошлый раз, метаморфозе я подверглась в апартаментах пана Паляновского, на этот раз я была нормально одета и очень недовольна. Гримера не было, родинки, челки и зубы мы с Басенькой делали сами. Пан Паляновский настойчиво бредил о глубоких чувствах и неделе счастья. Басенька же вяло вспоминала о прислуге и генеральной уборке, которую та произвела. Я не знала, считать это упреком в мой адрес, или информацией о переменах, но сильно не интересовалась, успокоенная заверением, что служанки снова не будет.

В дом я вступала осторожно, приготовившись к присутствию ловушки в виде настоящего пана Мачеяка. В гостиной сидел человек, известный мне как муж, выглядевший более жалко, чем раньше. Увидев меня, он безмолвно сорвался с кресла, подскочил к окну и начал стучать по стеклу, чуть его не разбив. Я сняла туфель и помахала у него перед носом: