– Он такой же твой, как и мой, – огрызнулась Варвара. – Но ты меня не бросишь?
– Что? – переспросил Дорогин, который давно принял решение и уже успел забыть о нем.
– Я говорю, ты побудешь со мной несколько дней? – повторила Варвара. – Не бросишь меня на растерзание?
– Да что с тобой, Варвара? – удивился Муму. – Ты просто на себя не похожа. Перестань трястись и спокойно пиши свою статью. А я тем временем смотаюсь в Монино, отвезу Яхонтову его фотографию. Кстати, ты не знаешь, может ли Якубовский организовать какую-нибудь бумажку со штампом, чтобы походила на квитанцию?
– Это я сейчас сделаю, – сказала Варвара, выбираясь из-за стола. – Может быть, хотя бы после этого ты оставишь меня в покое. Сколько ты ему дал – пятьдесят? Вот и отлично. Заодно и отчитаюсь перед Якубовским за тот полтинник, что выманила у него вчера. Кстати, ты не мог бы на обратном пути купить бутылку «Джонни Уокера» для Клюева? Я случайно знаю, что это его любимый сорт. Только с красной этикеткой, запомни.
Дорогин открыл было рот, но за Варварой уже захлопнулась дверь.
Даниил Андреевич Яхонтов копался у себя в огороде, перелопачивая опустевшие картофельные грядки. Лопата входила в землю легко и с такой же кажущейся легкостью возвращалась обратно, поднимая на себе увесистый пласт земли. Яхонтов перекапывал огород, время от времени наклоняясь, чтобы отбросить в сторону случайно пропущенную во время уборки картофелину. Сгибался он легко и свободно, лопата в его руках порхала, как дирижерская палочка, и Дорогин в который уже раз подумал, что менее всего старик похож на ювелира. Правда, на сей раз эта мысль имела неприятный привкус смутного подозрения. А если Яхонтов знал о существовании сервиза? Если ему было известно, где этот сервиз находится? Возможно, он много лет ждал удобного момента, чтобы украсть царскую реликвию, а когда появилась Варвара со своими расспросами, понял, что ждать больше нечего: еще немного, и о сервизе станет известно всем и каждому, и тогда о нем можно будет забыть.
Дорогину пришлось снова напомнить себе, что если бы не Яхонтов, то ни Варвара, ни он сам ничего не узнали бы о существовании сервиза. Если старик собирался украсть сервиз, то зачем он собственными руками рыл себе яму, рассказывая о сокровище посторонним людям, да к тому же газетчикам?
– Здравствуйте, Даниил Андреевич, – окликнул он старика.
Яхонтов воткнул лопату в землю, разогнул спину и повернулся к калитке, возле которой стоял Сергей.
– А, писатель, – сказал он. – Здорово, коли не шутишь. Проходи, чего ты там застрял?
Дорогин вошел во двор и поздоровался со стариком за руку. Ладонь у Яхонтова была мощная, мозолистая и твердая, как доска. Он прищуренными темными глазами наблюдал за тем, как Сергей открывает принесенную с собой папку, и удовлетворенно кивнул, когда тот вынул оттуда фотографию сервиза.
– Вот, – сказал Муму, возвращая Даниилу Андреевичу фотографию. – Привез, как и обещал, в целости и сохранности. Спасибо вам огромное еще раз.
– И тебе спасибо, что не обманул, – пробасил Яхонтов. – В дом-то пройдешь или здесь будем стоять? Выпить не предлагаю, вижу, что ты снова за рулем, так, может, чайку хотя бы?
– Спасибо, Даниил Андреевич, – сказал Сергей. –Как-нибудь в другой раз. Дела ждут.
Он замолчал, задумавшись о том, стоит ли посвящать старика в суть сделанного совместно с Варварой открытия. Если старик все-таки был причастен к ограблению школьного музея, это могло поставить Варвару под удар.
Но сейчас, глядя в лицо Яхонтова, Дорогин все больше склонялся к мысли, что этого просто не может быть. Кроме того, Варвара и так уже который день находилась, грубо говоря, под шахом, и, чтобы хоть немного прояснить запутанную ситуацию, не мешало бы понаблюдать за реакцией Яхонтова на сообщение о том, что сервиз Фаберже обнаружен.
– Эй, – окликнул его Яхонтов, – ты что, заснул? О чем задумался?
– Да вот, – ответил Муму, – решаю, сообщать вам новость или не надо.
– Если новость хорошая, то почему бы и не сообщить? – без особого любопытства сказал Яхонтов. – А если плохая, то ее и сообщать не надо, сама дорогу найдет, чтоб ей пусто было.
– Собственно, новостей целых две, – решившись, сказал Дорогин. – И, как всегда, одна хорошая, а другая плохая. Знаете, мы с Варварой, кажется, нашли сервиз.
Мохнатые брови Яхонтова удивленно поползли вверх, собирая лоб в гармошку, а крупный рот сам собой сложился в кривоватую гримасу, выражавшую сильное сомнение.
– Чудны дела твои, Господи, – сказал старик. – Что-то быстро вы управились. Двух дней не прошло, как впервые услыхали про этот сервиз, и на тебе – нашли! Как говорится, свежо предание, да верится с трудом. И где, если не секрет, вы его откопали? В комиссионке?
– Это вышло случайно, – сказал Дорогин. – Буквально сегодня утром. Были по совсем другому делу в одном месте и узнали.., гм.., обе новости.
– Ну, что сервиз отыскался, это, надо полагать, новость хорошая, – рассудил Яхонтов. – А вторая новость какая?
– Украли его, Даниил Андреевич, – сказал Дорогин. – Прямо сегодня ночью. Человека из-за него убили. Вот такие новости.
Яхонтов в сердцах плюнул себе под ноги, выдернул из земли лопату и с силой вогнал ее обратно по самый черенок.
– Эх! – воскликнул он. – Чуяло мое сердце, что не надо было вам про сервиз говорить! Растрепали, сороки болтливые, разнесли на хвостах, а какой-то дурень, сказок ваших наслушавшись, на такое черное дело пошел!
– Зря вы так, Даниил Андреевич, – сказал Дорогин. – Газета выйдет только послезавтра, Варвара как раз сейчас работает над статьей. И я могу с чистой совестью утверждать, что ни я, ни она никому не пересказывали того, что услышали от вас.
Яхонтов молчал несколько долгих секунд, разглядывая его из-под насупленных бровей.
– Верю, – сказал он наконец. – Но тогда вообще ничего не понятно. Ты извини, брат, но придется тебе все-таки попить чайку с пирогами и рассказать мне толком, что к чему. Понимаю, что ты спешишь, но ведь я тебя за язык не тянул. Ты сам об этом заговорил, а раз заговорил, значит, совет тебе требуется. А кто же в огороде советуется?
На веранде, где было чисто, светло и по-осеннему прохладно, за чашкой горячего душистого чая Сергей рассказал Яхонтову об ограблении школьного музея, смерти сторожа и о том, как они с Варварой пришли к выводу, что похищенный из музея сервиз был тем самым, о котором они беседовали с Даниилом Андреевичем.
– Натюрморта у меня с собой, к сожалению, нет, – закончил он свой рассказ, – но я уверен, что самовар на нем точно такой же, как на фотографии. Только на фотографии он золотой и блестящий, а на этой картинке – темный, с прозеленью. Сразу видно, что медный и не чищен сто лет. Так ведь и басмановский чайник, насколько я понимаю, тоже поначалу выглядел не лучше.