Наконец он остановился перед дверью шестнадцатого бокса. Свет внутри не горел, что было неудивительно, принимая во внимание время суток. Дверь бесшумно открылась, повернувшись на хорошо смазанных петлях.
Убийца вошел в крохотную прихожую и первым делом заглянул в тесную кабину отдельного санузла. Здесь приятно пахло хорошим мужским одеколоном и было совершенно пусто. Молодой человек тихо прикрыл дверь санузла и вошел в палату, держа перед собой наполненный смертью шприц.
В боксе было темно, но проникающего из коридора рассеянного света было вполне достаточно, чтобы увидеть, что постель пуста. Она была не просто пуста, а аккуратнейшим образом заправлена, как будто дело происходило не в отдельном боксе предназначенного для армейской элиты госпиталя, а в солдатской казарме во время утреннего осмотра. На покрывале не было ни одной морщинки, и даже подушка в белоснежной наволочке была кокетливо поставлена торчком на один уголок, образуя некое подобие пирамиды.
Молодой человек на мгновение застыл, поставленный в тупик этим неожиданным зрелищем. Пациент, который, как ему сообщили, находился в состоянии средней тяжести, необъяснимым образом исчез, словно испарился. Первым делом молодой человек решил, что ошибся дверью, но это было исключено. В чем же дело? Что он, умер, не дожидаясь посторонней помощи? Переведен? Прячется под кроватью?
Внезапно он услышал шорох, и в следующее мгновение в палате вспыхнул свет. Убийца сощурился и резко обернулся, сразу же увидев троих серьезных и очень крепких на вид людей в штатском. В руках у всех троих были пистолеты, а один из них держал перед собой вороненые браслеты наручников.
– Здравствуйте, доктор, – сказал этот человек. – Самое время для процедур, не правда ли?
Убийца в зеленом хирургическом балахоне действовал не раздумывая. Он хорошо знал способы, с помощью которых формируется общественное мнение, так же как и пути, которыми некоторые приказы проникают через любые стены, запоры и решетки. Его левая рука стремительно пошла вверх, заставив оперативников в штатском отступить на шаг и вскинуть свои пистолеты. Но убийца не собирался отстреливаться. Огромный “стечкин”, казавшийся еще длиннее из-за навинченного на ствол глушителя, описав в воздухе короткую дугу, уперся в аккуратно подстриженный висок чуть ниже хирургической шапочки. Выстрел прозвучал негромко и очень прозаично, на белом кафеле стены вдруг появилось окруженное ореолом мелких брызг оплывающее красное пятно, и убийца мешком повалился на пол между кроватью и столом.
– Вот козел, – сказал один из оперативников, медленно опуская пистолет.
– Малахов нам головы поотрывает, – сказал второй, убирая в карман наручники.
– Факт, – лаконично подтвердил третий.
* * *
Водитель грязно-голубого “форда” слегка насторожился и незаметно поправил боковое зеркало, в котором мгновение назад возник силуэт какого-то человека. Человек приближался к машине из глубины переулка, заметно покачиваясь, прихрамывая и что-то невнятно бормоча себе под нос. Когда он попал в отбрасываемый уличным фонарем световой круг, водитель увидел, что это мужчина лет тридцати пяти или сорока, одетый вполне прилично, но явно хвативший лишнего на какой-то вечеринке. Ближайшие жилые кварталы были расположены как минимум в получасе быстрой ходьбы от этого места, и водитель “форда” с усмешкой подумал, что этот гуляка не скоро попадет домой, если вообще попадет.
Пьяный приблизился и обрадованно ускорил шаг, заметив, что в припаркованной у обочины машине кто-то сидит.
– Шеф! – заплетающимся языком воскликнул он, мертвой хваткой вцепляясь в нижний край открытого окна. – Выручай, шеф! Заблудился я чего-то, никак домой не попаду.
– Занят я, – лениво ответил водитель, на всякий случай держа правую руку на рукоятке пистолета, который лежал во внутреннем кармане его спортивной куртки. – Пассажира жду.
– А я кто? – обиделся пьяный. – Я, что ли, не пассажир? У меня бабки есть, могу показать. Заплачу, сколько скажешь, причем вперед. Ну как, договорились?
– Отвали, дядя, – сказал водитель. – Некогда мне. Ты что, русского языка не понимаешь?
– Со словарем, – сказал пьяный, нагибаясь пониже. Его дыхание коснулось лица водителя, и тот с удивлением понял, что от ночного гуляки совсем не пахнет спиртным. “Обкурился, что ли?” – промелькнула в голове шальная мысль, но тело поняло все раньше, чем мозг, и ладонь водителя крепче стиснула рукоятку пистолета.
Это было все, что он успел предпринять. В руке прохожего вдруг, словно по волшебству, возник пистолет, в котором весьма сведущий в подобных вопросах водитель без труда узнал кольт армейского образца. Дуло сорок пятого калибра уперлось ему в подбородок, и водитель уловил исходивший от него запах оружейной смазки.
– Отдай шпалер, – негромко сказал прохожий и с неприятным щелчком взвел курок кольта. – Только без дураков, рукояткой вперед.
– Брось, мужик, – непослушными губами проговорил водитель, отдавая пистолет. – Ты не на того наехал. Знаешь, где я работаю?
– Знаю, – сказал незнакомец. – Где, на кого, как… Знаю даже, зачем ты сюда приехал. Твой приятель сейчас, наверное, уже вовсю дает показания. Посмотри-ка на окна. Видишь свет на втором этаже? Это в моей палате. Шестнадцатый бокс, слыхал про такой? Тебя ведь наверняка предупреждали, что со мной надо быть осторожным. Эх ты, чекист!
– Чего ты хочешь? – спросил водитель.
– Я же сказал – прокатиться. К тому, кто тебя послал.
Водитель криво улыбнулся.
– Тогда стреляй, – сказал он. – Меньше хлопот.
– Будешь дурака валять – обязательно выстрелю. На тебе свет клином не сошелся, паренек. Твой Апрелев – уже труп, только он пока об этом не знает. Я ведь могу просто взять такси, ты мне не очень-то и нужен, Но зачем тебе подыхать за рулем этой развалюхи, если можно отделаться несколькими годами тюрьмы? Тоже, конечно, не сахар, но разница все-таки есть.
Он уже сидел на пассажирском сиденье, и водитель с новым испугом поймал себя на мысли, что не заметил, как он там, черт побери, оказался. В голове у него все перепуталось, и посреди этого хаоса гвоздем торчала одна-единственная мысль: все пропало. На эту мысль, как на некую ось, виток за витком наматывалось все остальное: тюрьма, допросы, суд, старые дела, которые могут всплыть в процессе следствия, Апрелев, который обязательно попытается заткнуть ему рот… Правда, человек, угрожавший ему кольтом, был настроен по отношению к товарищу генерал-лейтенанту весьма решительно, а его вид внушал уверенность в том, что он в состоянии нести полную ответственность за свои слова. В душе водителя забрезжил тонкий лучик надежды. Если все равно все рухнуло, если за Апрелева взялись всерьез, то не лучше ли сдать его этому хромому убийце, пока он не опомнился и не начал рубить за собой хвосты, убирая свидетелей? Он вдруг испытал облегчение оттого, что все наконец кончилось.
– Пропади оно все пропадом, – едва слышно пробормотал водитель и потянулся к ключу зажигания.