– Бабулька там была, старая кадровичка, – Дмитрий улыбнулся, вспомнив, как создавался фоторобот, – у меня сложилось впечатление, что она одна там что-то видела.
– Обижаете, Дмитрий Евгеньевич, – покачал головой Дубинин. – Какая же она «бабулька»? Моложе меня на десять лет с гаком. Тогда я буду даже не «дедок», а вообще дряхлая развалина.
– Как на десять лет? – Дмитрий поднял голову и посмотрел на криминалиста.
– Ей за восемьдесят. Маленькая старушка, сухонькая, но глаза, если всмотреться, глаза такие цепкие, все видят. Как она сказала – «сорок лет в органах»?
Странно, что ее не пригласили.
– Ну мало ли, заболела, не смогла приехать. Тут ничего странного.
– Странно другое, – заметил Самарин, – как остальные-то его вдруг так четко вспомнили. Ведь фоторобот составлен исключительно со слов Савицкой, а остальные только мычали. – Дмитрий снова пробежал глазами протокол. – Надо же, память прорезалась… А когда фоторобот делали, так эти Пронькины молчали в тряпочку, да и остальные не лучше. Вроде что-то видели, а что видели, неизвестно. Знаете, как это бывает: один говорит – старичок в пижаме, а другой – пацан в телогрейке. Если бы не эта старая чекистка, черта с два фоторобот бы получился!, – Решили не тревожить пенсионерку? – задумчиво отозвался Дубинин. – А знаете что, Дмитрий Евгеньевич, не дадите ли вы мне адресок этой бдительной бабули? Как, вы говорите, ее фамилия, Савицкая?
Когда дверь за неожиданным посетителем закрылась, Самарин потянулся было за копией протокола опознания, но вовремя спохватился: «Не твое собачье дело, идиот! В каждой бочке затычка!»
Нужно начинать новую жизнь. Это значит вовремя уходить домой, а выйдя за двери прокуратуры, начисто забывать о маньяках, украденных кейсах и уж тем более – о поддельных экспертизах и сомнительных опознаниях. Не его ума дело.
Отработал свое – и домой. Так-то будет лучше.
Войдя в парадную, Дмитрий услышал звуки «Лунной сонаты». Значит, Агния дома и у нее возвышенное настроение. Это не сулило ничего хорошего. Сестра будет осаждать его разговорами о «высоком», потом начнет пилить за низменность, а может, сразу перейдет к пилению.
«А ведь мама видела тебя ученым, художником, музыкантом. Самарины всегда отличались…» Или «славились»? В общем, что-то такое с ними было и они всегда были очень возвышенными. И никто никогда не работал в милиции. Дмитрий иногда пытался возражать, напоминая, что многие Самарины служили в армии. «Может быть, они и в милицию бы пошли, просто ее тогда не было».
Но сейчас мысли потекли по другому руслу. «Может быть, Агния права. На черта все это? Что я там делаю? Нервы порчу себе и другим. Толку все равно . как от козла молока. Никакой пользы я никому не приношу. Рыпаться бесполезно».
– Дима! – Агнесса выскочила в прихожую. – Как хорошо, что ты сегодня не задержался!
– Что случилось?
– Я совершенно забыла тебе сказать… – глаза . сестры светились, – еще вчера я получила приглашение на прием в американское консульство.
– Опять какой-нибудь дирижер?
– Нет, – победоносно посмотрела на него Агния, – это будет «Встреча соотечественников». Русские, живущие в Америке, встречаются с потомственными дворянами.
Самарин застонал.
– Я надеюсь, ты не хочешь сказать, что у тебя внезапно разболелись зубы. – Сестра была настроена по-боевому. – Дмитрий, надо пойти. Как хорошо, что ты в кои-то веки раз вернулся пораньше. Не упрямься! Вспомни, ты все-таки потомок генерала Дмитрия Самарина, героя наполеоновских войн!
«Что ж, новая жизнь так новая жизнь», – уныло подумал Дмитрий.
– А что, встречу нарочно назначили в канун Великого Октября? – все-таки поинтересовался он.
– Это не принималось во внимание, – сурово отозвалась Агнесса, – и что это за праздник такой?
– Выходной день, между прочим…
– Дима, надо будет надеть галстук.
«Ни за что!» – завопил внутри бывший Дмитрий, но начавший новую жизнь только покорно кивнул и отправился в ванную бриться.
– Кстати, ты знаешь, кого я сегодня встретила?
– Понятия не имею.
– К нам в редакцию приходил Николай Чернецкий. Помнишь его?
Еще бы Дмитрий его не помнил. Это был муж Штопки. Единственный во всем мире человек, которому он завидовал.
– Представляешь себе, оказывается, они с Еленой развелись.
Безопасное лезвие дрогнуло в руке, и на подбородке образовался длинный красный порез. Дмитрий смотрел на свое отражение в зеркале, но ничего не видел.
– У нас писали о художниках с Пушкинской, десять, и он принес работы – свои и товарищей. Я еще удивилась, что он там. Говорит, уже полгода как, – продолжала стрекотать Агнесса. – Ты скоро?
Она заглянула в ванную.
– Димуля! Ну ты как маленький! И что ты смотришь? Хоть бы кровь остановил!
И как ты будешь выглядеть со свежим порезом!
– Все-таки не фингал…
– Если это шутка, то мне она не смешна, – отрезала сестра. – Давай, Дима, заканчивай.
Новая жизнь начала приносить сюрпризы.
7 ноября, пятница
Сюрпризы ожидали и Чака Норриса. Он, конечно, не пользовался календарем, а потому не знал, что, по человеческим подсчетам, на дворе пятница 7 ноября, но зато он сразу понял, что наступил выходной день.
А это значит бегать по скверу, втягивать носом экзотические запахи Зоопарка, с лаем носиться за другими псами и, наконец, совершить обычную пробежку через мост к дому, где живет прекрасная пуделица.
Все шло как положено, однако, когда дошло до пробежки через мост, стали происходить необычные вещи. Во-первых, хозяин зачем-то вернулся домой, переоделся и стал выглядеть так, словно уходит куда-то вместе с хозяйкой. У него даже запах изменился – на знакомый и любимый человеческий наложилась вонь, которую распространяет темно-синий флакон на полочке в ванной.
Дальше пошло еще хуже. Хозяин даже не подумал бежать, но, что еще хуже, не стал спускать Чака с поводка. Так они и пошли, как благонравные до отвращения, – медленно, степенно. Какое удовольствие от такой прогулки!
Впрочем, целью их оказался все тот же дом – хоть тут хозяин оказался верен себе. Но теперь вместо того, чтобы, как обычно, занять место напротив дома, облицованного желтым кирпичом, он постоял пару минут, а потом двинулся через дорогу!
8 этот момент дверь парадной открылась, и… Пуделица не вышла. Чак был невероятно разочарован. Все сегодня шло не так, как надо.
Главное, хозяйка-то ее появилась. Но вместо хорошенькой собачки ее сопровождал мужчина. Чак был не особенно силен по части человеческой красоты, и самыми красивыми ему, разумеется, представлялись собственные хозяева. Но этот мужчина ему решительно не понравился. И пахло от него чем-то таким, что хотелось вздыбить шерсть на загривке.