– А что там может случиться? – пожал плечами Дмитрий. – Да что бы ни случилось, гори все синим пламенем. Мне-то какое дело? Мне приказывай – я выполняй.
– Так". А что нового по маньяку?
– Вот уж не в курсе, слава Богу, – бодро ответил Дмитрий и снова улыбнулся. – И что ты об этом вспомнила? Сегодня суббота, вот позавтракаю, пойду с Чаком гулять. А потом хоть телевизор посмотрю по-человечески. Да что ты так на меня уставилась?
– Дима, – Агнесса положила руку ему на плеч чо, – что-то случилось, да?
Дмитрий взглянул в зеркало – он увидел себя и Агнию. Ее рука лежит у него на плече, и он чувствуе тепло ее ладони. Он вспомнил себя маленьким мальчиком, а Алю – высокой долговязой девчонкой c косами, которая успокаивала его, когда он падал с велосипеда или разбивал коленку. Давно забытое чувство. И сейчас перед ним появилась та старшая сестра, которая немного мама.
Вот что значит – новая жизнь!
– Нет, ничего не случилось. Просто… – Дмитрий попытался найти правильные слова, – просто я устал. С меня хватит. Теперь все будет по-другому. Буду опять с Чаком, ходить в магазин, супы варить.
– Что-то ты мне не нравишься, – покачала головой Агнесса.
Часы на кухне сказали механическим голосом:
– Одиннадцать часов ноль минут.
– Ой, опаздываю! Хотела заскочить на репетицию в Мариинку! – крикнула Агнесса и бросилась в ванную наводить марафет.
«Все-таки хорошо, когда есть старшая сестра», – явилась непрошеная мысль.
Да, новая жизнь начиналась как нельзя лучше.
Дмитрий разбил на сковородку пару яиц и впервые за много дней сделал яичницу именно такой, какой она должна быть, – чтобы белок подсох, а желток оставался в середине немного сырым. Сварил кофе и включил телевизор. «Еда – это наслаждение вкусом», – сказала реклама. С этим Дмитрий не мог не согласиться.
Закончив завтракать, не спеша оделся. Чак радостно прыгал вокруг.
– Сейчас пойдем с тобой погуляем, малыш, – сказал Дмитрий, пристегивая к ошейнику поводок. – Будем гулять, пока не надоест. От пуза.
Погода была не ахти – шел мокрый снег, но было не холодно. Самарин с собакой прошли по Бармалеевой к парку у «Горьковской» и оттуда стали потихоньку двигаться к Зоопарку.
Господи, а ведь он ходил сюда с Таней, секретаршей Жеброва. Давно это было или недавно? Из всей этой прогулки Самарин отчетливо помнил только, что она сообщила о розыске негритенка. Значит, это было неделю назад. Всего неделю?!
Дмитрий вспомнил Таню. Как она на него смотрела. «А барышня-то по тебе сохнет, – сказал внутренний голос. – И что ты теряешься? Пора становиться мужиком».
По дороге зашли на Сытный рынок, купили бульонных кубиков и польский замороженный суп – удобно: десять минут, и обед готов.
Чаку Дмитрий насыпал полную плошку «Педигри» – гулять так гулять.
О работе думать не хотелось. «Уволиться, что ли… Чтобы больше не видеть эти стены, эти лица». Но он пока еще не уволился, а только взял передышку, так что волей-неволей мысли возвращались к прокуратуре. «Ни во что не буду вмешиваться, – думал Самарин, прихлебывая суп, – пусть хоть десять подтасованных экспертиз, мне-то что? Не мое дело. Пусть этим Жебров занимается». При воспоминании о Жеброве стало неприятно. «Черт с ним, с Жебровым. Мне с ним детей не крестить, – убеждал себя Дмитрий. – И мне совершенно безразлично, имеет ли он какое-то отношение к Марине Сорокиной, к негритенку, аутичной Вере и беспризорнику Мите».
Это была несвоевременная мысль, грозившая потянуть за собой другие, еще более несвоевременные, а потому Дмитрий одернул себя и силой заставил думать о чем-нибудь другом. Ну хотя бы о секретарше Тане.
А что, милая девушка, очень симпатичная. И в целом не такая уж глупая. И что он от нее бегает, как черт от ладана… Нет, разумеется, ни о чем серьезном не может быть и речи, но почему отношения обязательно должны быть серьезными…
Дмитрий встал и решительно направился к телефонному аппарату, на ходу соображая, где у него записан Танин телефон. Ну конечно, на обоях! Агния, сколько ни вешала специальных телефонных блокнотиков с ручкой на веревочке, так и не смогла отучить Дмитрия от скверной привычки записывать нужные телефоны тут же поперек розовых лепестков.
– Таня, с вами говорит Дмитрий.
На другом конце провода задышали, будто кому-то внезапно сдавили горло.
– Может быть, встретимся… Вы любите театр? Или предпочитаете кино? А то, знаете что, приходите в гости. Познакомитесь с моей сестрой. Она известный музыкальный критик.
– Дмитрий Евгеньевич, как хотите…
– Тогда… – Дмитрий мысленно взвешивал плюсы и минусы каждого из вариантов, – тогда приглашаю в гости.
Он не успел повесить трубку, как телефон зазвонил снова.
– Дима, на тебе сейчас кражи из вагонов? – закричал Спиридонов вместо приветствия.
– На мне, – ответил Самарин.
– Тогда гони скорее на Ладожский, там какое-то ЧП. Они мне весь телефон оборвали, все мечтают тебя увидеть.
Дмитрий вслух чертыхнулся, а про себя выразился покрепче. Вот тебе и Таня, вот тебе и гости, и знакомство с сестрой.
Черт бы их всех подрал! Опять тащиться на Ладожский. Надо же, что-то украли из вагона! А охрана все ходит, бдит. Ее все усиливают и усиливают.
Только всегда почему-то выходит, что в самый ответственный момент один охранник находится в противоположном конце состава, а второй отлучился по большой нужде.
Опять в метро. Хорошо, хоть в выходные не такая давка.
В метро делать нечего, тексты реклам выучены, как в былые времена «Отче наш». А потому незанятый ум начал перебирать обстоятельства прошлых краж с товарного двора. Они были похожи как близнецы-братья, и тут явно действовала одна и та же команда. Небольшая – человека от силы три-четыре. Орудовать они начали давно, но сначала кражи считались отдельными эпизодами – объединять их в одно дело не приходило в голову.
«Та же история, что с маньяком, – подумал Дмитрий. – Не хотят объединять в одно дело, потому что оно становится слишком серьезным и от него уж так просто не отмахнуться. Остаются мелкие эпизоды, которые разрабатывают разные следователи и разные отделения, а в результате – пшик!»
В следующую же минуту он уже одернул себя:
"Тебе-то какое дело? Тебе тоже удобнее, чтобы были маленькие тихие дела.
Их не берет на контроль высокое начальство, за них не вызывают на ковер, а по прошествии двух месяцев многие из них спокойно закрывают. Следователь получает причитающуюся ему зарплату, и спит спокойно, и гуляет с собакой, и собака не кашляет".
«Станция „Ладожская“, выход на Ладожский вокзал».