Кресло было удобным ровно настолько, чтобы сидеть в нём долгое время, не испытывая дискомфорта, но и не ощущая сонливости. Витя Гусев по кличке Утюг – квадратный парень с коротким ёжиком русых волос – казалось, вовсе и не смотрел на маленькие экраны, но профессиональное зрение было готово в любой момент сфокусироваться, ловя малейшее движение. До сих пор на меньшовскую квартиру не нападали, но Витя бдительности не терял. Он был стражем очень надёжным.
Время ползло медленно. Дождливый октябрьский четверг, середина рабочего дня, когда по домам в основном сидят старики и дети-дошкольники. Любимые часы разных шаромыжников («Мёд, картошку берите…») и квартирных воров. Дождик, наверное, баюкал Елену Николаевну, прикорнувшую на диване в гостиной. Хозяйка была на пятом месяце; когда собираешься рожать в тридцать шесть лет, следует относиться к себе особенно уважительно. Гулять, испытывать одни положительные эмоции и отдыхать, когда хочется. По этому последнему поводу Елена Николаевна особенно комплексовала. Она вообще очень стеснялась заботы, которой все её окружили, а уж лечь в кровать среди бела дня – это, с её точки зрения, было ну полностью непристойно. Она что, барыня какая-нибудь? Нормальная мать, жена, хозяйка в конце концов. Со всеми вытекающими обязанностями…
Уютный диван был компромиссом. Вроде бы и поспала, а с другой стороны, как бы и не укладывалась капитально. Витя поправил пушистый плед, чуть-чуть приоткрыл форточку и бесшумно удалился из комнаты. Он был не то чтобы влюблён в жену командира – ну только если самую капельку, как и все остальные. Просто в такие минуты он всегда особенно остро ощущал себя мужчиной, защитником. И думал, что когда-нибудь тоже встретит девушку (или, даже лучше, юную женщину, обиженную людьми и судьбой), дождётся от неё обещания насчёт наследника и будет так же ухаживать, оберегая даже от призрака неприятности.
Сигнальная система безмолвствовала: всё хорошо. Витя сходил на кухню, сварил себе кофе и с кружкой в руках устроился на посту.
Но стоило ему сделать первый глоток, как на мониторе, отражавшем положение дел у парадного, обозначились признаки активности. Витя присмотрелся и сразу узнал Нинель Георгиевну – соседку с четвёртого этажа, молодящуюся активную даму. Она, как и весь подъезд, относилась к командиру подчёркнуто доброжелательно: домофон, железная дверь, итальянская плитка, и всё за свой счёт! Другое дело, она, кажется, считала, что из неё получилась бы гораздо более достойная миллионерша, и вовсю строила Антону Андреевичу глазки (над чем меньшовцы втихаря от души зубоскалили). В данный момент Нинель Георгиевна изо всех сил любезничала с кем-то, остававшимся вне поля зрения камеры. Не иначе, работала на перспективу – а вдруг в будущем из него тоже получится миллионер?.. Потом она открыла дверь и вошла. Витя слышал, как ползёт вниз вызванный лифт.
Нинель Георгиевна благополучно поднялась к себе на четвёртый этаж, и некоторое время опять ничего не происходило. Потом… в меньшовской двери мелодично тренькнул звонок, настроенный так, чтобы слышал только охранник. Утюг слегка встрепенулся от неожиданности. Он-то был уверен, что на лестнице нет и не может быть посторонних! Однако чуть ли не одновременно со звуком на «площадочном» мониторе нарисовался какой-то незнакомый мужик.
– Слушаю вас, – сухо сказал ему Витя.
– Родной, а хозяюшка дома? – задушевно долетело в ответ.
Стоявший перед дверью был невысок ростом, худ и невзрачен. Лыжная шапочка, усыпанная бисеринками дождя. Потрёпанная кожаная куртка, линялые джинсы… Мужик как мужик – встретишь на улице и не обернёшься. Утюг обратил внимание на розочки и коробку с тортом у него в руках, и пришелец ему окончательно разонравился. Нынче даже школьники знают, что тортик-букетик (плюс фомка, сокрытая в рукаве) составляют классический инвентарь проходимца: «А Машенька дома?» – «Так вы квартирой ошиблись, Машенька в сорок шестой, только, знаете, они все на дачу уехали». – «А-а, спасибо, спасибо…» Знать-то знают, а всё равно народ попадается.
– Вы конкретно к кому? – спросил Витя. Шумно искоренять незваного гостя ему не хотелось.
– К Меньшовой Елене Николаевне! – без запинки выговорил пришелец. – Будь добр, служивый, позови. Она меня знает.
Если бы у него существовала с Еленой Николаевной предварительная договорённость, Витя знал бы о ней. Пускать в квартиру всяких подозрительных типов, якобы знакомых с хозяйкой, он вовсе не собирался. У него мелькнула мысль о бывшем муже Елены Николаевны вздумавшем её навестить. Сам Утюг его не видал, но был наслышан. И будить командиршу ради свидания с подобным говнюком не имел никакого желания.
– Как доложить? – осведомился он тем же тоном бездушного робота. Если стоявший за дверью был в самом деле мошенником, этот тон поможет ему осознать: ловить, парень, тут нечего. Иди погуляй.
– Алёша я, – беззаботно сообщил ему незваный гость. – Снегирёв. Ну позови Леночку, а?
Витя знал, что хозяйкин экс-муж именовался Геннадием. И что кишка у него, пожалуй, тонка предстать ухмыляющимся наглецом вроде того, что торчал сейчас перед дверью (камера, кстати, наблюдала затылок и более ничего). Опять же, с какой бы радости ему представляться чужим именем и фамилией? Если только предположить, что он немного «принял» для храбрости. Это объясняло и «псевдоним», и манеры…
…Но не способ, которым он просочился в подъезд, миновав пристальное внимание объектива. Даже если он полностью обаял Нинель Георгиевну и до такой степени растопил её стосковавшееся сердце, что она впустила «забывшего код» визитёра, ТАК пройти камеру ещё надо было суметь. Выводы?..
Излишняя бдительность никому до сих пор не причиняла вреда. Витя даже подумал о подкреплении, способном появиться в считанные минуты и столь же быстро урегулировать все вопросы. Потом решил обойтись.
– Вам придётся повременить, – строго сказал он назвавшемуся Снегирёвым.
– А что такое? – простодушно удивился тот, но Витя уже выключил связь. Часа через два приедет командир с дочками и кое-какими людьми из Москвы. Вот и пусть этот «Алёша» с ними разговаривает. Или катится колбасой. Или ждёт, пока Елена Николаевна сама проснётся и выйдет.
Спору нет, он вполне мог оказаться старинным другом за неучтивое обращение с которым Утюгу будет заслуженно поставлен пистон. Витя был морально готов. пусть какая угодно выволочка, а беспокоить хозяйку он не позволит. Решил зайти в гости – пожалуйста, но будь добр, предварительно позвони. И вообще, лучше перебдеть, чем недобдеть.
Витя отхлебнул душистого кофе, присматривая за обескураженно переминавшимся «Алёшей». Пока было ясно одно – катиться колбасой он вовсе не собирался. А ещё через минуту сделалось очевидно, что и неопределённо-долгое ожидание в его планы отнюдь не входило. Потоптавшись перед неприступной бронированной дверью, он уселся прямо на пол посередине площадки. Поставил рядом с собой торт. Уложил на коробку длинные импортные розы в кудрявой целлофановой упаковке.
И… запел.
У каждого свой способ развеивать скуку.