Или твои товарищи, которым из-за него уже будет по-тихому не уйти. Плюс журналист…
Жени увидел, как Родион Зуев показал два пальца («второй сценарий – свидетель мой»). А потом неслышно спустил автомат с предохранителя и изготовился.
Время растянулось, как в замедленной киносъёмке. Старик чеченец приближался, он занёс правую ногу для очередного шага, когда его поразила пуля. Одиночная. Он, казалось, не понял, что случилось. Коврик вывалился у него из рук и, раскатившись, упал тут же, являя миру узор, выполненный руками мастерицы. Старик как-то неуклюже отшатнулся, ещё некоторое время постоял на ногах, даже попытался было произнести имя Аллаха, но потом раскинул руки и уже замертво начал медленно заваливаться навзничь…
Из-за стены послышались шаги охранника: автомат, хоть и с глушителем, но звук издаёт, потом палка, тело… Судя по неторопливым шагам, боевик не особенно насторожился, просто любопытствовал. Вот распахнулась калитка, и он сразу получил в горло нож от Володьки Юровского. Один за другим они перескочили через распластанного охранника, за ними бросился и Женя. Родион неторопливо затащил оба трупа внутрь и прикрыл калитку…
Когда они уходили, ведя с собой спасённого журналиста, в ауле царила абсолютная тишина, такая же, как и до начала операции. Всё дело заняло минут десять, а то и меньше. Уже ни околице (или что там, у этих чеченов?) возле сторожевой башни Родион спокойно сказал:
– Всё. Теперь домой. В темпе.
Скоро их недавний знакомец уже давал интервью на родном Первом канале, как раз в тот день, когда прошёл слух о гибели Ахьяда Мусалиева. Зуйчата в полном составе смотрели ящик в Ханкале, на своей базе.
Журналист всему миру поведал правду о Чечне. Он рассказывал об обыкновенных горцах, которым давно надоела война, тепло вспоминал старика-хозяина, в доме которого его держали, отмечал его вежливость и внимание. «Иногда мне казалось, я гость. а не заложник… Это было настоящее кавказское гостеприимство. К сожалению, потом я узнал, что боевики жестоко отомстили Махмуду Асланбековччу за мой побег…»
– Кабы не Валерка, – пробурчал дядя Зуй, – долго бы еще Ахьяд от нас бегал.
– Что?.. – повернулся Женя Крылов.
У него перед глазами нескончаемо прокручивалась одна и та же коротенькая пленка: старик в высокой папахе роняет коврик и медленно падает навзничь, а коврик как по волшебству раскатывается у его ног: «Вставай, дед Махмуд, на молитву пора…»
Женя всё ждал, чтобы постепенно всё потускнело, начало забываться, но не тут-то было. Сколько времени прошло с тоги утра в горах, а плёнка, которую показывала ему то ли совесть то ли сам Господь Бог, не помутнела и не стёрлась. И каждое утро на восходе солнца всё так же щёлкает затвором Родион Зуев, всё так же падает старик, всё так же сам собой расстилается по земле маленький молитвенный коврик…
Женя должен был подобрать Снегирёва у метро «Ленинский проспект» ровно в девять утра. Согласно официальной версии, Алексею это была прямая ветка от дома – сплошное удобство. В действительности он прибыл на «Ниве» и поставил её в ближайшем проезде, не соблазнившись платной стоянкой. У него были кое-какие предчувствия по поводу возможного развития событий. Жизнь научила его доверять подобным предчувствиям. И, коли уж они появлялись, идти им навстречу следовало во всеоружии…
Женя по какой-то причине задерживался. Алексей надел зеркальные очки и повернулся лицом к яркому утреннему солнышку, глядя в сторону Московского проспекта. Ясное небо, что называется, «осенью дышало». После нагретого нутра «Нивы» сперва показалось холодновато, но солнце грело вовсю, и Алексей скоро расстегнул куртку.
Он заметил чистенький апельсиново-рыжий микроавтобус, как только тот вынырнул из-под железнодорожного моста и остановился перед светофором. Спустя минуту Женя подвёл «Форд-транзит» к тротуару и гостеприимно распахнул дверцу.
– Погодка-то, а? – забираясь в кабину, поздоровался Алексей. – Прямо шепчет! Ни облачка!
– К вечеру, сказали, возможен небольшой дождь, – пессимистично отозвался Крылов. – Начиная с западных районов. Извини, опоздал я маленько…
– Да брось, я тут на солнышке…
– А я только на Ленинский вывернул, гаишник жезлом машет. Он там всё время торчит. И меня на «форду», кажется, ни разу мимо не пропускал, особенно по утрам. Я его даже знаю как звать: Михаилом. То ли штрафануть хочет, то ли криминал какой-нибудь найти надежды не теряет, шут его разберёт…
Алексей подумал о том, что нюх его, похоже, не особенно обманул и дальнейшее развитие событий действительно изобилует вариантами. Однако вслух он спросил только:
– А ты что?
Женя пропустил встречный поток и мягко повернул на проспект Ветеранов:
– А я что… То в Лугу за творогом, то в «Курочку-Рябу» за яичками… Тоже, нашёл золото и наркотики… Обратно поеду, все сырки пересчитает небось…
Так-так. Оставалось выяснить, сработает ли присущая Снегирёву способность оказываться в нужном месте в нужное время. Он уютно устроился на широком сиденье, обтянутом куском красного искусственного меха, и с наслаждением прищурился сквозь лобовое стекло:
– Автомобильчик-то первый сорт у тебя! Высоко сижу, далеко гляжу… Порулить дашь?
Кажется, Женя слегка пожалел, что взял его с собой в поездку.
– С-сейчас, – сказал он. – Потише местечко найду… Такое местечко обозначилось, когда по левую руку замаячило здание в виде трилистника с плавными закруглениями. Здание было красивое, многоэтажное и впечатляющее, только с верхних этажей вовсю осыпалась розовая и синяя плитка, и это придавало строению неухоженный вид. Женя проехал немного вперёд, минуя транспортные остановки, и припарковался. Снегирёв с энтузиазмом пересел на водительское место:
– Давно я в этой части города не бывал… Не в курсе, что за хоромы?
– Больница… Медсанчасть Кировского завода. Алексей тронул микроавтобус с места и фыркнул:
– А я думал, не иначе как институт галактических проблем…
Он в своей жизни чем только не управлял, исключая разве космические «шаттлы» и атомные подводные лодки. «Фордик» сразу почувствовал уверенную руку весело заурчал дизелем и плавно набрал ход. Женя заметно поуспокоился: понял, что за рулём сидит далеко не новичок и хвататься за «лишние» рычаги никак не придётся.
– Командуй, – предписал ему Снегирёв. – Где сворачиваем?
– На следующем перекрёстке налево. Жене уже которую ночь не удавалось как следует выспаться. Мягкий, плавный ход микроавтобуса, тепло и тихая музыка из приёмника почти сразу начали его убаюкивать. Опять-таки и надёжность напарника перестала вызывать у него какие-либо опасения.
– Да ты не дёргайся, покемарь, – сказал Алексей на мосту через железную дорогу, когда слева возникли стеклянные купола аэропорта, – А то бледный, как спирохета. Смотреть срам.