В отдалении маячили две фигуры, но Анаид не обратила на них внимания, хотя, на самом деле, их разговор прямо касался ее и ее будущего. Вскоре одна из фигур приблизилась к гостинице и проскользнула в незапертую дверь. Это был Гуннар.
«Ослушание не проходит даром. Оно оставляет неизгладимые следы».
Так думала Анаид, озабоченно разглядывая свою светящуюся ладонь. Жезл Власти оставил на ней свой след (или это так ее пометила Селена?).
Ожог необъяснимым образом пропал, но розовое пятно на его месте излучало неяркое сияние, словно из-под кожи Анаид пробивались лучики света.
Осторожно подняв ладонь, девушка осветила ею стенку, будто фонариком.
«Вот это да! Больше не придется покупать батарейки!»
Не будь все это так странно, от подобной мысли она могла бы расхохотаться.
Внезапно Анаид очень захотелось испытать свою руку в действии.
Закрыв поплотней ставни, она взяла со столика телефонную книгу и осветила ее страницы ладонью. Феноменально! Теперь ей не будет страшно по ночам, она не споткнется на вечером на лестнице, не заблудится ни в темных коридорах, ни в мрачных подземельях вроде тех, где блуждала Селена, идя Тропою Оры.
Подумав об этом, Анаид вздрогнула. Тропа Оры была Дорогой Мертвых, а Анаид не только боялась мертвецов самих по себе, но впадала в панику при мысли о том, что Селене придет в голову заставить ее — молодую влюбленную девушку — отправиться в Царство Мертвых.
Внезапно Анаид вспомнила о Роке, и у нее защемило сердце. Рок ее больше не любит. Он забыл ее и снова запал на эту отвратительную кривляку Марион! Он больше никогда не вспомнит, как вымаливал у Анаид поцелуй.
При мысли об этом Анаид так возненавидела Селену и Елену, что у нее кровь застучала в висках.
Сжав кулаки, Анаид лежала на кровати во власти мрачных мыслей.
В коридоре раздались шаги, замершие возле ее двери. В соседнем номере что-то бормотал телевизор, и погруженная в печальные думы Анаид не придала им особого значения.
Внезапно дверь ее номера распахнулась. Застигнутая врасплох, Анаид машинально выставила перед собой руки, и луч света, исходивший из ее обожженной ладони, осветил испуганное лицо девушки, похоже, не ожидавшей застать кого-либо в темном помещении. У нее были крупные неровные зубы, смуглая кожа и большой нос.
— Что тебе надо? — спросила Анаид из-под излучавшей свет ладони.
При этом она не узнала своего голоса и удивилась тому, как властно прозвучал ее вопрос.
— Извините, сеньора! Простите меня! Я думала, тут никого нет! — пробормотала дрожащим голосом незнакомка и попятилась к двери.
«Сеньора»?! Неужели горничная приняла ее за взрослую женщину?! Анаид не могла в это поверить. Она хотела рассмеяться, но удержалась, потому что робость прислуги показалась ей забавной.
— Стой! — не терпящим возражений тоном приказала Анаид.
Ей хотелось убедиться в том, что девушка решилась проникнуть к ней в номер без задних мыслей. Кроме того, необычно почтительное отношение к ней горничной ласкало самолюбие девушки.
Вместо того чтобы убрать светящуюся ладонь, Анаид повернула ее так, чтобы еще лучше осветить лицо девушки, изучая его черты, как на полицейском допросе. У горничной были толстые губы, кустистые брови и бесцветные глаза. Она хлопала ресницами, морщилась от яркого света, но не осмеливалась отвернуться.
«Нет, это не Баалата. Вряд ли одиора уже оправилась от поражения, да и не стала бы она воплощаться в такую непрезентабельную персону!»
На носу горничной красовались красные прожилки, над ее верхней губой темнели волосики, а кожа на ее руках была сухой и растрескавшейся. Впрочем, именно благодаря этим вполне человеческим недостаткам, девушка казалась не коварной колдуньей, а нормальным человеком из плоти и крови.
— Как твое имя? — спросила Анаид, стараясь говорить суровым и непререкаемым тоном.
— Роза, сеньора.
— Слушай, Роза! Мне надо прочесть свою электронную почту. Где я могу это сделать?
— Внизу, сеньора. Рядом с администратором. Я вас туда провожу.
Тут Роза не выдержала, закрыла лицо руками и взмолилась:
— Можно, я открою окно и все вам объясню. От такого яркого света мне кажется, что я стою тут голая.
Анаид осталась довольной экспериментом, убедившись в том, что свет ее ладони может напугать в темноте кого угодно.
Роза прекрасно знала помещения, в которых ежедневно убиралась. В два прыжка она оказалась у окна и раздвинула жалюзи. Анаид едва успела спрятать руку за спину, как горничная вскрикнула и поднесла ладонь ко рту.
— Ой!
Встревоженная Анаид не понимала, почему горничная смотрит на нее с таким ужасом.
— В чем дело?
— А где сеньора?
— Какая сеньора?
— Сеньора с фонарем. Которая со мной разговаривала.
— Это я с тобой разговаривала, — неуверенно заявила Анаид.
Из-за ее дрогнувшего голоса все пошло насмарку. Горничная подбоченилась.
— Не вешай мне лапшу на уши, девочка! От твоего вранья они и так вянут. Если сеньора ты, то я — Белоснежка и семь гномов.
Анаид встала с кровати, но ее высокий рост не произвел на Розу ни малейшего впечатления.
— Это я с тобой разговаривала, — настаивала Анаид.
— Не ври, — презрительно фыркнула горничная. — Через пять минут заканчивается завтрак. Выметайся отсюда, а то не поешь, и номер твой останется неприбранным, — и горничная важно прошествовала в коридор.
Анаид очень смутилась.
Неужели в темноте она совсем другая?! Наверное, магический луч из ее обожженной Жезлом руки действует на людей как-то по-особенному…
Однако у Анаид не было особого желания с утра пораньше ломать себе голову над этими вопросами. Она решила быстренько принять душ, чтобы горячей водой смыть с себя все волнения и тревоги.
Впереди ее ждал тяжелый день. Анаид твердо собиралась выполнить обещание, данное себе накануне, но теперь ее положение осложнилось: светящаяся рука могла ее выдать, а горничная разнести слух, что в номере 205 поселились ведьмы.
Сложнее же всего Анаид было не думать о Жезле Власти. Желание владеть им вытеснило из ее головы почти все другие мысли. Стоило ей его представить, как у нее, словно при виде лакомства, начинали течь слюни, и нестерпимо жгло ладонь. Анаид казалось, что утолить эту боль она сможет, только вновь к нему прикоснувшись.
Эти снедавшие ее ночью мысли не покинули ее и утром. Все было именно так, как предупреждала Селена.
Анаид потерла обожженную ладонь мочалкой, попробовала отмыть ее с мылом, но свет не гас. Не покидало ее и желание вновь завладеть Жезлом, чем сильнее она его отгоняла, тем упорнее оно возвращалось, как голод или как жажда в пустыне.