Со следующей гривы ему наконец удалось увидеть охотников.
И вмиг стало ясно, что оправдались его худшие страхи, а жуткая догадка оказалась верна.
Крепкие, скорые на ногу и нешуточно обозлённые мужики, которых вёл Соболь, просто не могли далеко отпустить людоеда. И зверь, чуя за плечами погоню, сотворил самую немудрёную хитрость. Вернулся на собственный след и пробежал по нему какое-то расстояние, ступая шаг в шаг…
А после могучим прыжком бросил себя далеко прочь.
Теперь охотники заняты были тем, что искали, в каком месте зверь с этой самой петли сошёл. Они упорно, обследуя каждую валежину, каждый куст, искали продолжение следа чудовища. Подзывали собак, но и от тех толку было немного. Собаки выглядели растерянными, сбитыми с толку. А Бусый, холодея, уже понимал, что никакого продолжения следа они не найдут.
Потому как зоркие глаза мальчика в самом деле отыскали среди охотников Резоуста.
А ведь его не было среди Зайцев, прибежавших на зов рожка. Бусый отчётливо помнил – не было!
Теперь Резоуст хлопотал вместе со всеми, обшаривая подлесок. Очень пристрастный взгляд мог бы отметить, как сторонились его собаки, ну так они его с самого начала не жаловали…
А над Резоустом, пристально наблюдая за ним, кружилась та самая птица…
Бусый услышал кровожадный рык Летуна, и в лицо полетели комья снега из-под лап. Летун сорвался с места без раздумий, он шёл убивать.
– Назад, Летун! Назад!
Всуе. Бесстрашный пёс двухсаженными скачками мчался вперёд – снег там, не снег. Оборотень сумел обмануть погоню, да только его, Летуна, не проведёшь. Не спрячешь истинной сути.
– Назад!..
Удивлённые охотники увидели последний прыжок Летуна и его пасть с оскаленными клыками, целившую Резоусту в горло…
Резоуст нимало не дрогнул. Неспешно, этак с ленцой чуть отшагнул в сторону, принимая собачий прыжок на копьё с широким и длинным клинком.
Когда мальчишка добежал до упавшего в снег пса, Летун был ещё жив. Он увидел хозяина и узнал его. Окровавленная пасть легонько сжала руку Бусого. Потом Летун вытянулся, вздохнул и затих.
* * *
– Не серчай, парень. Что ж ты так, собака твоя взбесилась, а ты и не уследил? Хорошо ещё на меня, не на кого другого первого бросилась. Беды бы наделала…
Резоуст, ухмыляясь, вытирал о снег копьё. Правду молвить, ухмылка была у него кривоватая, а глаза бегали. Он что думал, люди кругом него бешеной собаки никогда не видали? Кого решил обмануть?..
– Это он! – закричал Бусый, и крик не поместился в горле, но преодолел судорогу и вырвался на волю. – Это он! Он Колояра убил! Он оборотень!
Птица издала какое-то скрежещущее, раздражённое карканье, развернулась в воздухе и упёрлась своим ледяным взглядом в мальчишку.
Вот только Бусому было теперь всё равно. Все страхи для него кончились. «А смотри, серая дрянь, пока зенки не лопнут! Я ещё и сам на тебя посмотрю, мало не покажется!»
– Он оборотень! Он человеком прикинулся!..
А кого видели охотники и Соболь? Мальчишку, отчаянно ревущего над убитой собакой. И Резоуста, который спокойно стоял рядом и снисходительно усмехался. Он молчал, не трудя себя оправданиями. Чего ради, мол, и так всё понятно. Не может простить малец гибели собаки, вот и несёт всякую чепуху.
Да, но Летун ведь не бесился. А раз не бесился, почему бросился на Резоуста? Просто так, ни за что ни про что, веннские волкодавы на людей не бросаются…
– Это он!.. – с невменяемым упорством продолжал выкрикивать Бусый. – А давно ли он возле вас объявился? Не тогда, когда вы след потеряли?! – Люди начали переглядываться, и Бусый вдохновенно добавил: – Дедушка Соболь, вели ему, пусть он разденется! Пусть раны окажет! От ножа Колояра, от зубов Срезня!
Он увидел, как нахмурился Соболь. А потом вперёд всех выступил крепкий старик, что пришёл когда-то в дом Заюшки из западных чащ, из рода Серого Пса.
– Я своих собак знаю! – буркнул дед, точно капкан захлопнул. – Хочет очиститься, пускай заголится!
С лица Резоуста сбежала улыбка, а глаза снова прекратили отражать свет.
– Недоноска вздумали слушать?.. Я-то вас, веннов, за братьев было начал считать!.. А вы, чуть что случись, рады без разбора на пришлого всякую вину возложить!.. Так и я свою правду перед кем угодно отстою! Есть охотники удачу на Кругу попытать?..
Охотники были. Бусый взвился на ноги, торопливо стирая с ладоней кровь Летуна, чтобы не помешала выхватить нож. Серый Пёс начал открывать рот, собираясь должным образом принять брошенный вызов, но обоих опередили. Против Резоуста с таким же, как у него, копьём стояла Осока. И направляла вытянутой рукой своё оружие прямо ему в лицо.
Копьё в руке Резоуста взметнулось наконечником вверх, провернулось и… расплылось, размазалось в бешеном вращении, превратилось в свистящую завесу, отгораживая его от противницы. Резоуст не спешил приближаться к Осоке, он выплясывал на месте, играл оружием, которым владел явно получше, чем иные владеют собственной рукой. И была во взмахах и вращениях послушного копья особая красота. Красота сообразности и выверенности движений. Жуткая красота хищника, неумолимого, стремительного, смертоносного.
Птица, которую видел один только Бусый, крутнулась в вышине, одобрительно щёлкнула зубастым клювом.
Осока же не играла. Она просто держала копьё обеими руками на уровне пояса, направляя его наконечник в грудь Резоусту. Серое небо плыло над ними, и в нём тяжело качались мокрые вершины деревьев. День начинал меркнуть.
А Резоуст улыбался, всем своим видом показывая, что драться всерьёз с сумасшедшей девкой не собирается, не пристало такому умельцу своё мастерство осквернять всамделишной расправой над беззащитными неумехами. «Так, проучу слегка, чтобы вежество знала, – внятно сулила его улыбка. – Да с миром и отпущу, зла не помня, пусть её себе…»
Может, он ждал, что Осока не снесёт унижения и либо бестолково сунется вперёд, либо, ещё лучше, смутится, опустит оружие и ни с чем отступит из Круга.
Но этого не происходило, и ему надоело ждать.
Тяжёлое копьё, невесомо порхавшее в руках Резоуста, вдруг хлестнуло словно кнутом по ногам Зайки. Неожиданно, с резкой и неотвратимой силой спущенной тетивы. В ударе слились само копьё, вытянутая рука и всё тело, стелившееся в низком наклоне, в мощном скачке навстречу захваченной врасплох девке.
У Бусого на всём бегу споткнулось сердце. Люди беззвучно ахнули.
Когда доходило до копья, венны всего чаще били «тычком». То, что копьё можно было понимать ещё и как меч на длинной рукояти, они не то чтобы не знали, но так орудовали им в основном перенявшие копейный бой у сегванов. Удар же Резоуста был вовсе ни на что не похож. Если его с чем и можно было сравнить, то разве с хлыстом, стремительным и тугим. А ведь хлыст и без железка [32] на конце в умелых руках на щите оставляет отметины, человеческое же тело – рубит.