Какая ужасная, пустая жизнь будет!
— Алина, что мне делать? — Боже, я скучала по ней. Я скучала по ней, как будто это было вчера. Я поднялась с постели, схватила рюкзак, опустилась, скрестив ноги, на пол, вытащила один из ее фотоальбомов и открыла солнечно-желтую обложку.
Вот она с мамой и папой на выпускном в колледже.
Вот мы на озере с друзьями пьем пиво и играем в воллейбол, как будто мы будем жить вечно. Молодая, так чертовски молода. А была ли я когда-либо действительно такой молодой?
Слезы скользили по моим щекам, когда я переворачивала страницы.
Вот она на лужайке в Тринити-колледже, с новыми друзьями.
В пабах, танцует и машет в камеру.
Тут был Дэррок, смотрел на нее собственическим, горячим взглядом.
Она смотрела на него снизу вверх, полностью беспечная. Я перевела дух. По коже рук и шеи пробежали мурашки.
Она любила его.
Я видела это. Я знала мою сестру. Она сходила с ума по нему. Он заставил ее чувствовать тоже, что и Бэрронс заставил чувствовать меня. Больше чем я могла бы быть, больше чем жизнь, горящая от перспектив, с восторгом дышать и с нетерпением ожидать вместе следующего момента. Она была счастлива в те последние месяцы, была такой живой и счастливой.
А если бы она была жива?
Я закрыла глаза.
Я знала мою сестру.
Дэррок был прав. Она пошла бы к нему. Она нашла бы способ его принять. Чтобы любить его, что бы ни было. Мы были безнадежно испорчены.
Но что если… что если ее любовь смогла бы изменить его? Кто может сказать, что этого не могло случиться? Что если бы она забеременела, и Алинин ребенок был бы беспомощным и розовым и по-детски ворковал? Может любовь, сгладила его углы, его потребность в мести? Это было бы великим чудом. Может мне не следует думать, что она была испорченной, возможно она была ключем, который мог бы изменить результат к лучшему. Кто мог сказать?
Я перевернула страницу и мои щеки запылали.
Я не должна была смотреть, но ничего не могла поделать. Они были в постели. Я не видела Алину. Она была с камерой. Дэррок был голый. По ракурсу я знала, что Алина была сверху на нем. Судя по выражению его лица, он кончал, когда она сняла его. И я могла видеть это в его глазах.
Он тоже любил ее.
Я уронила альбом и сидела, уставившись в пространство.
Жизнь была так сложна. Делала ли эта любовь плохой и ее? Был ли он злом, потому что хотел вернуть то, что было отобрано у него? Разве не те же самые мотивы двигали Темным Королем и его Возлюбленной? Не эти ли мотивы управляют людьми каждый день?
Почему Королева просто не позволила Королю иметь женщину, которую он любил? Почему король не мог быть счастлив одну целую жизнь? Что могло бы случиться с Невидимыми, если бы они никогда не были заключены в тюрьме? Возможно, они бы изменились, как и при Светлом Дворе?
И что на счет моей сестры и меня? Действительно ли мы обречем мир? Воспитание или природа: Кем мы были?
Куда бы я не посмотрела, я видела только оттенки серого. Черное и белое были не более чем высокими идеалами в наших умах, стандартами, по которым мы пытаемся судить о вещах и определять свое место в мире по отношению к ним. Добро и зло, в их чистом проявлении, были также нематериальны и всегда за пределами наших способностей подчиняли нас полностью, как и эллюзии Эльфов. Мы могли только направляться к ним, стремиться к ним и надеяться, не потеряться в тенях так, что мы больше не сможем увидеть свет.
Алина стремилась к правильным решениям. Я тоже. Но она не смогла. Провалюсь ли я? Иногда трудно понять, какие правильные поступки нужно совершать.
Чувствуя себя ужаснейшим вуайеристом, я потянулась к альбому, положила его на колени и начала листать.
Вот тогда я и почувствовала это. Кармашек был слишком толстый. Было что-то за фотографией Дэррока, смотрящего на Алину, будто она была его миром.
Я вытащила фотографию дрожащими руками. Что за тайну я найду здесь? Записи моей сестры? Что-то, что даст мне больше подробностей о ее жизни прежде, чем она умерла?
Любовное письмо от него? От нее?
Я извлекла часть старого пергамента, развернула его, и мягко разгладила, открывая. Он был исписан с двух сторон. Я перевернула его. Одна сторона была покрыта от верхнего края до самого низа. На другой же стороне было только несколько строк.
Я сразу же узнала бумагу и почерк на исписанной стороне. Я видела записи Безумной Морри прежде, хотя я не читала на старом ирландском гэльском языке.
Я перевернула пергамент, задерживая дыхание. Да, он перевел это!
ЕСЛИ ЗВЕРЯ С ТРЕМЯ ЛИЦАМИ НЕ ОСТАНОВЯТ К ТОМУ ВРЕМЕНИ, КОГДА ПЕРВЫЙ ТЕМНЫЙ ПРИНЦ УМРЕТ, ПЕРВОЕ ПРОРОЧЕСТВО ПОТЕРПИТЬ НЕУДАЧУ, А ЗВЕРЬ ПОГЛОТИТ СИЛУ И ИЗМЕНИТСЯ. ТОЛЬКО ОТ ЕГО СОБСТВЕННОГО СОЗДАТЕЛЯ ОН ПАДЁТ. ОН, КТО БЫЛ НЕ ТЕМ, КЕМ ОН БЫЛ, ПОДНИМЕТ ТАЛИСМАН И КОГДА МОНСТР ВНУТРИ БУДЕТ ПОБЕЖДЕН, ТАКЖЕ БУДЕТ ПОБЕЖДЕН И МОНСТР СНАРУЖИ.
Я снова прочла текст.
— Какой талисман?
Насколько точен был его перевод? Он написал: «Он, кто был не тем, кем он был». Был ли Дэррок действительно единственным, кто мог слиться с книгой? Дейгис им не был. Готова поспорить, что и Бэрронс тоже. Ну и кто из нас был этим единственным? Какое-то расплывчатое заявление. Я бы с трудом назвала это — окончательным критерием. Папа бы расцвел в суде, с таким неясным выражением.
К тому времени, когда первый Принц умрет… Было уже слишком поздно, если это было правдой. Первым Темным Принцем был Круус, который не мог быть жив. По крайней мере, последние семь сотен тысяч лет он не показывался. Кто-нибудь должен был увидеть его. Но даже если бы он и был жив, на тот момент Дэни убила Темного Принца, который пришел ко мне в камеру в аббатстве, было уже слишком поздно, чтобы первое пророчество сработало.
Кратчайшим путем был талисман. И Дэррок владел им.
Что-то давило на мое подсознание. Я схватила рюкзак и начала рыться в нем, искать карту Таро. Я вытрясла все содержимое, взяла карту, и стала изучать ее. Женщина смотрела вдаль, в то время как перед ней крутился мир.
В чем смысл? Почему Парень с Мечтательными Глазами — или Темный Дворецкий, как он утверждал — дал мне эту особенную карту?
Я кропотливо изучала детали ее одежды и волос, континенты на планете. Это определенно была Земля.
Я осмотрела границы карты, ища скрытые руны или символы. Ничего. Но подождите! Что было вокруг ее запястье? Это было похоже на кольцо в ее коже, пока я не посмотрела ближе.
Я не могла поверить, что пропустила это.
Он был вдавлен в край, ловко скрыт, как своего рода пентаграмма, но я знала форму рамки, в которую помещался камень. Вокруг запястья женщины была цепочка амулета Дэррока, который он украл у Мэллиса.