Была ли она счастлива? Пожалуйста, скажи мне, что она была счастлива до того как умерла».
— Ни одна комната в Белом Дворце никогда полностью не погружается в темноту, даже когда наступает ночь. Я допустил свою первую ошибку, открыв Зеркало. Существо, которое, как я думал, было надежно заперто, и которое я ни за что бы не пожелал выпустить из тюрьмы Невидимых, освободилось.
— Что это за существо? — потребовала я ответа. Этот мужчина, который выглядел как рекламная афиша Версаче, который шел и разговаривал как человек, на самом деле не существовал. Он даже хуже Захватчика — одного из тех изящных, прекрасных Невидимых, который может проскользнуть под кожу человека и завладеть им. Он — стопроцентный Эльф, обладавший телом, которое никогда не должно было принадлежать ему. Он — хладнокровный убийца, ответственный за молниеносное уничтожение миллиардов людей, только в Дублине по его вине погибло несколько сотен тысяч жителей за одну ночь. Если в ледяном аду Невидимых было существо, которое он никогда не намеревался выпустить на волю, то я хочу знать почему, что это такое и как это убить. Если его это беспокоит, то меня это просто пугает.
— Следи за полами, МакКайла.
Я посмотрела на него. Он не собирался отвечать мне. Настаивать — только попусту тратить силы.
Мы продолжили поиски Зеркала вместе. Он не собирался больше оставлять меня одну, а я не спешила снова остаться наедине с собой. Я еще не пришла в себя после того, что произошло со мной в темном крыле. Я застряла в воспоминаниях, и, если бы Дэррок не вызволил меня, то я, возможно, никогда не освободилась бы.
Преследуя Бэрронса, я, по всей видимости, и не хотела освобождаться. Я помнила кости в Зале всех дорог. Я думала о пляже в стране Фэйри, где встречалась с Алиной. Если бы я захотела остаться с ней тогда, то, наверное, умерла бы от употребления еды и воды, которые были не более реальны, чем моя сестра.
Проклятая страна Фэйри с ее смертоносными иллюзиями!
Я отталкиваю прочь воспоминания о сексе с Королем, с Бэрронсом. Я отвлекаю себя ненавистью к мужчине, который убил мою сестру.
«Была ли Алина счастлива?» Вопрос снова вертится на кончике моего языка.
— Очень, — выпалил в ответ он, и я поняла, что произнесла это вслух, а он, похоже, только и ждал этого вопроса.
Я ужаснулась тому, что оказалась такой слабой. Я сама предоставила возможность моему врагу обмануть меня. Вот дерьмо!
— Ты невозможна, — презрение отразилось на его красивом лице. — Она была совсем на тебя не похожа. Она была открыта. Ее сердце не было скрыто за семью печатями.
— И что же ей это принесло? Смерть.
Я устремляюсь прочь, вниз по ярко-желтому коридору. За окнами стоял как раз такой летний день, как мы с Алиной всегда любили. Это воспоминание не позволило мне избавиться от ее призрака. Я ускоряю шаг.
Мы быстро проносимся по залу цвета листьев мяты, затем движемся по холлу цвета индиго с дверями во французском стиле, за которыми на улице яростно бушует ночной ураган, сворачиваем в бледно-розовый зал, и, наконец, перед нами открывается высокий арочный вход в белый мраморный зал. Чуть дальше, за изысканным входом виднелись окна, за которыми стоял прекрасный зимний день, а покрытые инеем деревья искрились, как бриллианты в лучах солнца.
В этот миг на меня снизошло спокойствие. Я была здесь в своих снах. Я любила это крыло. Когда-то, давным-давно в ее мире солнечный весенний день был ее любимым временем, но сейчас солнечный зимний день приносил ей больше удовольствия. Это идеальная метафора для их любви.
Свет и лед.
Она прогоняла его холод, а он охлаждал ее жар.
— Ты сказала, что Алина звонила тебе, — произнес Дэррок у меня за спиной. — Ты сказала, что, убежав от меня, она плакала по телефону, разговаривая с тобой. Она сделала этот звонок в тот день, когда умерла? — его вопрос вернул меня в реальности, и я рассеянно кивнула.
— Что конкретно она сказала?
Я бросила на него взгляд через плечо:
— Ты в самом деле думаешь, что я скажу тебе это?
Если кто и должен ответить на вопросы о ней, то этим кем-то должен быть он, а я должна эти вопросы задавать. Я шагнула в белый мраморный коридор.
Он последовал за мной.
— Своей глупой убежденностью в том, что это я убил Алину, ты добьешься лишь того, что никогда не найдешь ее настоящего убийцу. У людей есть животное, которое ты мне напоминаешь. Страус.
— Моя голова не зарыта в песок!
— Нет, она у тебя в заднице!
Я резко обернулась к нему.
Какое-то время мы молча прожигали друг друга взглядом, но его слова несколько отрезвили меня. Я — страус? Лишаю ли я себя возможности отомстить за сестру лишь потому, что я срослась с привычкой, от которой давно следовало бы избавиться? Позволю ли я настоящему убийце моей сестры выйти сухим из воды, потому что не могу открыть свой разум для чего-то, находящегося вне моих предрассудков? А ведь Бэрронс с самого начала предупреждал меня, что не стоит так беспечно утверждаться в мысли, будто именно Дэррок и есть убийца.
У меня на скуле дернулся мускул. Каждый раз, когда я вспоминаю что-то о Бэрронсе, я еще больше ненавижу Дэррока за то, что он забрал его у меня. Но я напоминаю себе, почему я нахожусь здесь и почему я до сих пор не убила его.
Чтобы достичь своей цели, мне нужно получить ответы на свои вопросы.
Я оценивающе посмотрела на Дэррока. Были также и такие вопросы, ответы на которые я просто хотела узнать.
Когда я заполучу Книгу, то многое изменится, поэтому другой возможности расспросить его у меня не будет. Потому что тогда он исчезнет. Я убью его. Я должна это сделать здесь и сейчас, другого шанса уже не будет.
— Она сказала, что попытается вернуться домой, но боялась, что ты не дашь ей уехать из страны, — сказала я холодно. — Она сказала, что я должна найти Синсар Дабх. Затем ее голос наполнился ужасом, и она сказала, что ты идешь.
— Я? Она назвала меня по имени? Она сказала тебе, что Дэррок приближается?
— Нет, да это и не надо было говорить. То, что она сказало раньше, все проясняло.
— И что же это? Что так отчетливо изобличало меня?
Я все еще помнила ее сообщение. Иногда я вспоминала его, слово в слово.
— Она сказала: «Я думала, что он помогает мне, но, о, Господи, поверить не могу, что была такой дурой! Я решила, что влюблена в него, а он оказался одним из них, Мак. Он один из них!» Кто еще это мог быть, кроме тебя? Ты продолжаешь уверять меня, что она любила тебя. Был ли еще кто-то, кто был с ней связан, и кого она могла бы…
— Нет! У Алины был только я. Она бы никогда не стала искать другого мужчину. Я дал ей все.
— Тогда ты понимаешь, почему я так уверена, что это ты убил ее.