При этих словах Нира дернулась, как от боли.
— Да, — прошипела она.
— Но это ужасно, мама!
Нирок прекрасно знал, что всякое упоминание о Великом Древе, за исключением оскорбительных замечаний и проклятий, было строго-настрого запрещено. Мать с самого младенчества вколотила это правило ему в голову. Поэтому стоило молодому Нироку услышать «Га'Хуул», как его ушные щели моментально закрывались.
Эта размолвка случилась через несколько минут после того, как Нирок закончил свой безупречный Первый Полет, и они с матерью остались наедине в своей каменной пещерке на вершине высокого утеса. Разумеется, ему не надо было спрашивать об этом. Разве ему не известно, что мама ненавидит любые расспросы?
Нироку было всего два месяца от роду, но он уже отлично знал, что настроения матери непредсказуемы. Только что он купался в лучах ее материнской гордости, и вот уже она обжигает его своим гневом.
Пыльнобровка много раз твердил другу: «Это потому, что она очень тебя любит. И еще ей больно вспоминать о твоем отце. Неужели ты не понимаешь? Она возлагает на тебя огромные ожидания, хотя, конечно… порой делает это слишком напористо».
— Что значит «напористо»? — спросил однажды Нирок. Пыльнобровка был старше его и уже очень много знал, поэтому Нирок любил его расспрашивать.
— Это значит, она перегибает ветку, делает все с большим жаром. Она очень гордится тобой, Нирок. Честное слово, это так.
Пыльнобровка всегда умел найти слова, чтобы успокоить друга. Нирок просто не представлял, как бы он без него обходился. Честно говоря, наследник был очень одинок, потому что молодые сипухи, завербованные в Титонический Союз, недолюбливали и избегали его.
Нирок чувствовал, что он их раздражает, но старался не обращать на это внимания. Какое ему дело до чужого отношения, он просто хотел стать самым лучшим, только и всего! Таким же, как его отец.
Клудд погиб до рождения сына, однако мать так часто рассказывала ему о подвигах отца, что Нироку казалось, будто он всю жизнь его знал. У Нирока была одна мечта и цель в жизни — стать таким же великим вождем, каким был Клудд. Он видел в этом свое предназначение, хотя не совсем понимал, что означает это странное слово.
Для своего юного возраста Нирок умел очень много. Он не только лучше других летал, но и был настоящим специалистом еще в одном важном деле: он умел виртуозно выбрасывать из головы неприятные мысли. Это качество тоже могло бы сделать наследника Клудда примером для подражания всех юных сов в немногочисленном, но постепенно растущем Титоническом Союзе, призванном возродить былую славу Чистых.
Неудивительно, что Нирок снова прибег к своему дару и быстро забыл о гневе Ниры, погрузившись в воспоминания о своем недавнем триумфе.
Его мать была крайне суровым и жестким летным инструктором, но сейчас Нирок был благодарен ей за это. Он тихонько заухал, вспомнив один из своих первых уроков.
После знаменитой битвы с Ночными Стражами в каньонах не осталось главного условия Первого Полета — деревьев. Молодые совы, даже появившиеся на свет в пустыне, учатся летать, прыгая с ветки на ветку. Но после того сражения от и без того редких деревьев в каньонах торчали только обугленные пеньки. Поэтому, учась летать, Нироку приходилось перепархивать не с ветки на ветку, а с камня на камень, или с одного скалистого выступа на другой.
Это оказалось не совсем просто. Хотя уже на следующий день с начала обучения он прекрасно освоил короткие перелеты между скалами. Но мама постоянно требовала, чтобы Нирок летал быстрее, и сурово критиковала сына, называя его повороты неуклюжими и похожими на «полет пьяного голубя».
Нирок рассмеялся, припомнив эти слова. Он и сам был не прочь летать быстрее, но на больших скоростях его полет становился очень шумным. Мягкое опахало из мелких пушинок позволяло совам бесшумно летать только на относительно малой скорости, однако мама продолжала требовать, чтобы Нирок летал и тихо, и стремительно.
Сама Нира летала ужасно шумно, но пребывала в счастливом неведении относительно своих реальных возможностей. Нирок всегда издалека узнавал о ее приближении, поскольку мать хлопала крыльями, как утка. Но сам он не желал так летать. Постепенно наследник все-таки выучился летать тихо и быстро. Во время его Первого Полета старейшины сразу это заметили, и их похвалам не было конца.
— Он быстр, как орел, — говорили старшие воины, — и бесшумен как сова! Это просто великолепно! Ему нет равных, скоро наш наследник превзойдет талантами отца. С таким предводителем мы сумеем восстановить свою империю!
Нира, слышавшая эту похвалу, просто расцвела от гордости. Особенно ей понравилось последнее замечание относительно империи. Не считая необученных новобранцев, в войске Чистых насчитывалось от силы двадцать сов — это было все, что осталось от огромной армии после кошмарного поражения в сражении с Ночными Стражами и их приспешниками.
Прошлые победы Чистых были грандиозны. Они разгромили Сант-Эголиус, где хранился гигантский запас крупинок, с помощью которых можно было подчинять разум и желудки других сов. Правда, во время последней битвы с Ночными Стражами величайшие в мире запасы крупинок утратили свою силу в огне пожара…
Строго отчитав Нирока, Нира вылетела размять крылья, но позже вернулась в пещеру. Она уже успела забыть о дерзких вопросах сына и с удовольствием пересказывала ему то, что сказали старейшины о его Первом Полете.
— Они просто не могут поверить, что молодой птенец может быть столь стремителен и бесшумен в полете. Ты — само совершенство, ни один из новобранцев не может сравниться с тобой, мой сын.
— Правда? — прошептал Нирок.
— Да, мой сын. Ты должен гордиться собой.
Нирок на мгновение задумался. Потом кивнул и ответил:
— Если я достоин тебя и отца, то мне есть чем гордиться.
Это был превосходный ответ. Нира распушила перья и просияла.
«Интересно, все мамы маленьких совят ведут себя так, как моя мама? — подумал про себя Нирок. — Может, и не все. Но ведь и не всем совятам предназначено стать Верховными Тито!»
— Но запомни мои слова, сынок, — продолжала Нира. — Ты должен в точности исполнять все, что я тебе скажу, потому что приближается время твоей Особой церемонии. Скоро придет пора твоего ТРОЗа.
Нирок не понимал, что означает это слово. Ему почему-то казалось, что оно имеет какое-то отношение к пленнику Копчушке, хотя после недавней выволочки не решался больше заговаривать о малой пепельной сове.
— Мама, а что такое Особая церемония? И почему она называется «ТРОЗ»?
— Я отвечу на твой вопрос, когда сочту, что ты готов выслушать ответ, — отчеканила Нира. — Пока ты должен знать только то, что после нее ты станешь полноправным офицером армии Чистых. Ах, дитя мое, твой отец так гордился бы тобой! — Она вздохнула. — Но сначала мы должны провести Последнюю церемонию твоего отца.