Монту в сопровождении Оливье вошел как завсегдатай и заметил, что его люди уже собрались здесь, рассеявшись среди школяров, которые вели себя удивительно тихо. И девушек с ними не было — тоже необычно. Одним взглядом Монту задал вопрос Гарену. Тот ответил кивком головы, указывая на дверь. Именно в этот момент раздался крик, полный невыразимой муки. Один из школяров, как будто подброшенный пружиной, вскочил и сжатыми кулаками оперся о стол. Он так побледнел, что кожа его стала такого же оттенка, как и белокурая шевелюра, выбивавшаяся из-под колпака.
— Этот подонок совсем лишился стыда! Он что, не может делать это в подвале! Хочет, чтобы все знали, как он потрошит своих людей!
— Должно быть, он думает, — сказал Монту, — что таким образом заставит народ забыть, что он рогоносец.
— Никто об этом не забудет, и мы сумеем ему об этом напомнить! А пока нам приходится это слушать! Даже девки попрятались, потому что опять вопит женщина...
Сомневаться не приходилось: из-за толстых стен башни раздался второй ужасающий крик.
— Кто ж вас заставляет здесь оставаться? Убирайтесь отсюда! — презрительно бросил Монту.
— А вот я, — вскричал Оливье, хватаясь за меч, — больше это слушать не намерен...
Он хотел ринуться наружу, но Монту удержал его своей железной рукой.
— Еще не время, — сказал он, не отрывая глаз от толстой свечи, стоявшей на камине и отмеченной черточками [76] . — Отбросы вынесут только...
— ...через четверть часа, — договорил за него Гарен. — А наверху только-только начали. В прошлый раз это длилось всю ночь...
Внешне хладнокровный, он начал помешивать угли в камине, но Оливье не мог оставаться спокойным, не предприняв попытки спасти несчастную жертву, которую истязал Сварливый. Ему казалось, что он сходит с ума при мысли, что это, возможно, Од — маленькая светловолосая девочка с большими прозрачными глазами...
— Я пойду туда, и не пытайтесь меня удержать. Я могу справиться с двумя охранниками на берегу...
— А через ров вы переберетесь вплавь? И как вы собираетесь открыть дверь? — проворчал Монту. — Она прочная, уж поверьте мне... К тому же, на бойницах могут стоять лучники. Они начнут стрелять.
— Сейчас темно, как в печке, — усмехнулся Оливье. — Они ничего не увидят. И я не желаю больше слушать эти вопли, ведь та, кого сейчас пытают, возможно, дочь Матье! Если я не попытаюсь спасти ее, то не посмею взглянуть ему в лицо.
— Я пойду с вами! — вскричал один из школяров. — У меня только нож, но я сумею им воспользоваться... Меня зовут Жильда д'Уйи!
Его товарищи разом вскочили:
— Мы тоже пойдем! Ату Сварливого!
— Хватит! — зарычал Монту. — Заткнитесь все! Почему бы вам не затрубить в рог и не предупредить людей Людовика, что вы идете!
Общий порыв тут же сменился молчанием. За дверью и в самом деле было очень темно. После освещенного зала кабака глаза какое-то время не могли ничего различить на улице. Стоя на берегу перед самой башней, рыцарь и школяр уставились на узкое окошко с выставленной свечой. Именно оттуда слышались крики...
— Этот козел сводит счеты с несчастными в той самой спальне, где Маргарита с кузиной принимали любовников, — сплюнул от отвращения Жильда.
Оливье не ответил. Засунув меч в ножны, он стиснул зубами кинжал и скользнул в черную воду тихо, без малейшего плеска. Жильда хотел сделать то же самое, но оба замерли: дверь башни распахнулась, оттуда вышел человек с факелом, за которым следовали еще двое, они несли тело в мешке. Подойдя к воде, они опустили его в реку, даже не раскачав. За ними с интересом наблюдали солдаты, с которыми они обменялись какими-то негромкими фразами. За это время Оливье доплыл до угла, образованного башней и городской стеной. Подтянувшись на руках, он выбрался на берег. Жильда последовал его примеру.
Короткий хрип заглушил легкий плеск воды. Тут же послышался второй. Две стрелы с невероятной точностью и быстротой вонзились в горло солдат, которые повалились к ногам изумленных слуг. Третья стрела сразила одного из них, и Оливье прыгнул на спину последнему, зажав ему горло локтем.
— Только крикнешь, умрешь! — выдохнул он в ухо ошеломленного слуги, который силился вдохнуть воздух и сумел только кивнуть, чтобы показать, что он все понял.
Не отпуская его, Оливье спросил:
— Сварливый? Он на верхнем этаже? Еще один утвердительный кивок
— Сколько вас там?
Он слегка ослабил хватку, и пленник прошептал:
— Четверо...
— У бойниц есть стража?
— Нет... Мадам Маргарита была против этого, и он тоже!
Следующий вопрос задал Жильда:
— Кто в мешке? Мужчина? Женщина?
— Женщина... следила за платьями мадам...
— Мы достали ее из воды, — тихо проговорил Монту, вылезший на берег с луком на спине и мечом в руке. — Это не девушка, а женщина, довольно пожилая...
Оливье почувствовал, как тиски, сжавшие сердце, разжались. Слава богу, это была не Од! Но его пленник, желая выслужиться и уверившись, что его не собираются убивать, добавил:
— Но... наверху есть девушка! Сейчас ее очередь... а она такая красивая!
Совершенно неожиданно он заплакал. Оливье сразу освободил его, но крепко схватил за руку.
— Веди нас, и если хочешь, чтобы тебя пощадили, без колебаний!
Одним взглядом слуга оценил группу нападавших: некоторые из них бросали в реку тех, кого убил Монту. Лицо его странным образом осветилось.
— Пошли! — прошептал он. — Надо действовать быстро. На лестнице никого нет, только перед самой дверью на лестничной площадке.
Действительно, длинная и узкая каменная винтовая лестница была пуста. Мокрые нападавшие устремились наверх, стараясь не шуметь. Но все прибавили ходу, когда примерно на полдороге услышали рыдающий голос, полный мольбы:
— Нет! Сжальтесь, только не это! Я не хочу. О Господи!
Гнев ослепил Оливье; подтолкнув своего пленника, он проскочил последние ступеньки и увидел перед собой двух охранников, очень увлеченных зрелищем, за которым они подсматривали в приоткрытую дверь. Они не только ничего не слышали, но даже отставили в сторону копья, чтобы те не мешали им наблюдать за происходящим. И даже слегка толкались, настолько велико было их увлечение. Оливье и Жильда ринулись на них, как молния. В следующую секунду стражники валялись на полу с кинжалами между лопатками. Быстро выхватив свое оружие, оба мужчины вломились в большую комнату, которая служила приютом для трагической любви принцесс. Она отчасти сохраняла уютную обстановку, которую так любила Маргарита: ковры, диваны в восточном стиле с алыми подушками, расшитыми золотом, и мехами. Помещение украшали большие полки с кувшинами с водой и вазами. Тут же стояла большая курильня для благовоний, в камине конической формы, чья вершина упиралась в овальные балки свода, горел огонь. Но сейчас к одной из балок был привязан блок с пропущенной через него длинной веревкой — эта деталь явно не соответствовала интерьеру, равно как целый арсенал кусачек, железных палок и крючьев, дожидавшихся применения и разложенных на каминной доске.