Кира шла рядом, на ней было абсолютно чистое платье, гольфики и сама она благоухала как цветочная клумба.
Гером привел их к лестнице, ведущей на первый этаж. Но спускаться не пришлось, гобелен, висящий ночью на стене, сняли, под ним оказались огромные двойные двери. А за ними еще одна широкая лестница. Когда все четверо поднялись по ней, попали в круглый зал. Вторая половина его сплошь состояла из аркообразных окон с цветными витражами.
В зале находилось десять полулюдей и тринадцать вампиров. Лайонела среди них не было. От разочарования перехватило дыхание, точно от удара под дых, а в животе возник огненный шарик.
Цимаон Ницхи Катя узнала сразу. Он единственный из присутствующих сидел на троне, других сидений в зале попросту не было. Создателем оказался древний-древний старец в пурпурных одеждах, с худым морщинистым лицом цвета папируса и яркими янтарными глазами, совсем как у ночного незнакомца. Седые волосы старейшины были заплетены в косы и убраны назад. На костлявом указательном пальце правой руки красовался один-единственный черный перстень с гербом города.
Возле трона стояло еще двенадцать старейших вампиров. Лицо одного из них, невысокого и горбатого, скрывал черный капюшон. Девушка догадалась, что это Наркисс — уродливый старейшина, чьей кровью созданы красивейшие вампиры мира. Про остальных одиннадцать она мало знала, лишь то, что успел рассказать Вильям. Две молодые красивые женщины, одна темноволосая — Агарь [9], а другая светленькая — Наама [10] — жены Цимаон Ницхи. Они тоже являлись старейшинами наравне с другими. Тибетец — миниатюрный мужчина неопределенного возраста с гладким широкоскулым лицом и темными миндалевидными глазами — Нима-трак-дэн — учитель Лайонела, способный жить под солнцем, за что и получил свое имя — Кровавое солнце. Справа от трона ближе всех к Создателю стоял светловолосый гигант Уриэль [11] — самый первый вампир, обнаженный меч Тартаруса, или любимое создание Отца, как его называли за пределами старейшего города. Цимаон Ницхи сам выбрал ему имя, назвав в честь одного из четырех ангелов обслуживающих Трон Всевышнего, ангела, поставленного «над миром и над тартаром» [12] и начальником над всеми небесными светилами.
У первого вампира было лицо закаленного в боях воина, красивое и мужественное. Он походил на льва — царя зверей со своей гривой пшеничных волос, где поблескивали серебристые прядки. Глаза оттенка стали смотрели спокойно, как будто ничто на свете не могло взволновать и поколебать этого могучего мужчину.
Слева в ряд стояли молодые девушки — дочери Цимаон от смертных женщин. А справа — сыновья, в одном из которых — самом младшем Катя узнала своего ночного нахала.
— На колени, — испуганно подсказал ей Гером.
Катя не шевельнулась. Понимала, что лучше бы подчиниться, но ей — девушке двадцать первого века коленопреклонение казалось полнейшей нелепостью.
Тишина начала давить на виски, но нарушить ее Катя не осмеливалась. Она смотрела в желтые глаза Создателя и не могла отвести взгляда. Поэтому не увидела, как Вильям и Кира опустились на колени.
— Очень смело, — прогрохотал зычный, полный мощи голос старейшины, но губы его при этом даже не шевельнулись, а сам он поднялся с трона.
Девушка немного отступила и только тут увидела, что ее друзья и сам Гером стоят на коленях.
— Отец, — неожиданно выступил вперед мальчишка с ресницами цвета пепла, — позвольте мне научить ее манерам.
Цимаон Ницхи приподнял руку, и сын, смиренно умолкнув, вернулся на место.
Видя, как сокращается расстояние между ней и старейшиной, Катя поняла — становиться на колени поздно. Она чувствовала мощь Создателя в каждом его шаге и как, будучи человеком, у нее бешено кружилась голова возле Лайонела, теперь она кружилась от осознания могущества Цимаон Ницхи.
Тот остановился перед ней и указательным пальцем с перстнем приподнял за подбородок голову, заставляя смотреть себе в глаза.
— Смело прийти сюда без приглашения, — произнес он и, взглянув на Вильяма с Кирой, спросил у Кати: — Не нравится стоять на коленях?
Девушка пожала плечами и пробормотала:
— Не то чтобы мне не нравилось... но в мире, откуда я, этого никто не делает. Уважение можно выразить как-то иначе. — Она сама изумилась, как сумела так быстро подобрать нужные слова, да еще и высказать их вслух.
Старейшина убрал палец от ее подбородка.
— Уважение? — переспросил Цимаон Ницхи и хрипловато засмеялся. — Не-ет, мне не нужно твое уважение. — Он махнул на Вильяма. — То поклонение.
— Но вы не Бог. — Голос ее дрогнул, а глаза Цимаон Ницхи сделались ярче.
Неожиданно вскочил Вильям, он обнял Катю за плечи и прошептал:
— Создатель, девушка приняла бессмертие совсем недавно, она еще не знает...
И вновь старейшина поднял руку, заставив молчать, а сам заговорил:
— Мальчик мой, не думаешь же ты, что мне может быть о чем-то неизвестно? — Взгляд желтых глаз скользнул по руке молодого человека, обвивающей плечи девушки.
Вильям опустил глаза.
— Ее незнание о чем-то — это только моя вина.
— Перестань меня оправдывать, — пихнула его локтем Катя. Злость огненным шаром разрослась в животе, и слова сами сорвались с языка: — Мы получили ваше послание и поскольку объяснений, по какой причине Лайонел задержится, не было дано, я осмелилась прийти.
Цимаон Ницхи обернулся к старейшинам, стоящим возле трона, и характерно посмотрел на них.
— Она пришла за ягуаром.
Старейшины монотонно закачали головами, а Создатель едва заметно улыбнулся и обратился к Вильяму:
— Какое мужество надо иметь, чтобы пойти с ней на смерть! Ты ведь знаешь, что бывает с теми, кому мы не рады.
— Знаю, — промолвил молодой человек.
— И все-таки ты тут. — Взгляд желтых глаз переместился на Катю. — Какие чувства ты испытываешь, зная, что он готов за тебя умереть?
Девушка нахмурилась, не совсем понимая странного вопроса и к чему клонит Создатель.
— Мне страшно, — наконец ответила она.
— Почему, дитя?
— Потому что вы спрашиваете об этом. То есть это имеет какое-то значение... или скоро будет иметь значение.
Цимаон Ницхи усмехнулся.
— Боишься, тебя заставят выбирать?
Катя молчала, всматриваясь в самые глубины янтарных глаз. Создатель в четырех словах уместил ее страх, разгадав его, и как змею, испуганно свернувшуюся в сердце, вытащил за хвост наружу.