В первой половине дня я прогуливалась с отцом в саду, и он сообщил мне, что Леон Бланшар забрал мальчиков на экскурсию. Он должен был ознакомить их с лесным хозяйством и основами ботаники — с предметом, который им понравился.
— Они соберут образцы растений, — сказал отец. — Им очень полезно узнать эти вещи. Бланшар, судя по всему, разбирается во всех науках.
Я сказала:
— Дикон очень озабочен положением в стране.
— О, да. А кто им не озабочен?
— Он полагает, что здесь становится просто опасно жить.
Отец улыбнулся.
— Конечно, он хочет, чтобы ты вернулась с ним в Англию.
Я промолчала. Он настаивал:
— Ведь он хочет именно этого, не так ли?
— Он предложил мне это.
— А ты, Лотти?
— Конечно, я собираюсь оставаться здесь.
— И ты этого хочешь?
— Да, — решительно сказала я.
— А ведь он очень интересует меня. Знаешь ли, я очень благодарен ему. Ведь именно он был причиной того, что я обрел тебя и твою мать. Если бы твоя мать не так опасалась его влияния, она никогда не написала бы мне и я не узнал бы о твоем существовании. Я всегда питал к нему смешанные чувства. Твоя мать недолюбливала его и, я думаю, несколько побаивалась. Но, должен признаться, я им восхищаюсь. Несмотря ни на что, он, должно быть, создан для тебя, Лотти.
— Ну, с этим еще можно поспорить!
— Я постоянно думаю об этом. Ты слишком молода, чтобы вести такую жизнь. Тебе надо выйти замуж, завести еще детей.
— Ты хочешь избавиться от меня?
— Боже сохрани! Но я хочу, чтобы ты была счастлива, и если для этого мне нужно лишиться тебя… пусть будет так.
— Я не смогу быть счастлива без тебя.
— Боже, благослови тебя, Лотти, — взволнованно сказал он. — Боже, благослови тебя за то счастье, которое ты внесла в мою жизнь. Я хочу, чтобы ты обещала мне, что если решишь уйти к нему — или к кому-нибудь другому, то не позволишь, чтобы чувство долга или иные чувства, которые ты питаешь ко мне, встали на твоем пути. Я стар, а ты молода. У тебя вся жизнь впереди. Моя жизнь подошла к концу. Помни, что более всего я хочу, чтобы ты была счастлива.
— А ты знаешь, — сказала я, — что я желаю того же тебе.
Он отошел от меня, а затем сказал:
— Все будет хорошо. Это королевство сумело выстоять во всех бурях, трепавших его на протяжении веков. Франция всегда останется Францией. У наших детей всегда будет будущее. Я не буду отрицать того, что мне хотелось бы видеть наследником Обинье Шарло. Конечно, если вдруг у Армана появятся дети, право наследования будет за ними… но это маловероятно. После Армана следует Шарло. Я уже уладил этот вопрос с юристами.
— Как я ненавижу все эти разговоры о завещаниях, — сказала я. — Я хочу, чтобы все оставалось как есть. Впереди у тебя еще долгие годы.
— Поживем — увидим, — ответил он.
В середине дня Леон Бланшар и мальчики вернулись домой с образцами, собранными в лесу и окрестностях замка. Отца развлек разговор за столом о потрясающих вещах, которые можно найти в лесу и на лугах. Вторую половину дня дети собирались провести за разбором своих находок. В дни, когда с ними занимался Леон Бланшар, они трудились с полной нагрузкой, чтобы наверстать упущенное в те дни, когда наставник отбывал к другим ученикам, хотя он обычно оставлял им домашнее задание.
Дикон приехал в самом конце дня. Я заметила его и наблюдала, как он выходит из конюшни и идет в замок.
Переодеваясь к обеду, я продолжала думать о нем.
Сегодня Софи вышла к обеду. Когда я вошла, она разговаривала с Леоном Бланшаром — раскрасневшаяся, улыбающаяся, чуть ли не сияющая, — как это всегда бывало с ней в его обществе. Я решила при случае поговорить с отцом — не рассматривал ли он возможность брака между ними. Я была уверена, что он даст на это свое позволение, поскольку исключительно благосклонно относился к Леону Бланшару и, как заметила Лизетта, был бы чрезвычайно рад, если бы для Софи нашелся муж. Арман не появлялся, и отец спросил Марию-Луизу, собирается ли он выйти к столу. Мария-Луиза казалась удивленной, как будто в том, что ее спрашивают о местонахождении мужа, было что-то необычное. Она ответила, что понятия не имеет, где находится ее муж. Тогда отец послал наверх одного из слуг выяснить, в чем дело.
Возвратившийся слуга сообщил, что виконта в его комнатах нет. Камердинер сказал, что приготовил одежду господина к обеду, ожидая его возвращения, но тот до сих пор не вернулся.
Никто не был удивлен этим, так как Арман вообще не отличался обязательностью. Бывали случаи, когда он отправлялся на охоту и не возвращался домой до утра. А уж теперь, когда он с таким энтузиазмом создавал свою организацию, нередко надолго задерживался у кого-нибудь из ее членов, занимаясь тем, что они называли работой.
Итак, обед шел, как обычно. Леон Бланшар рассказывал об энтузиазме, с которым мальчики относятся к занятиям ботаникой, заметив, что это превосходный предмет, приносящий большую пользу. Софи внимательно прислушивалась ко всему, что он говорил. С каждым днем она изменялась все больше и больше, и я подумала, что мне следует при первой же возможности поговорить с отцом о ней.
Дикон вел себя непривычно тихо, а после обеда даже не предложил прогуляться вокруг замка или по крепостным стенам.
В эту ночь, в отличие от предыдущей, я спала хорошо и на следующее утро, после того как мы остались наедине с отцом, заговорила о Софи и Леоне Бланшаре. Мы сидели надо рвом с водой, когда я сказала:
— Как изменилась в последнее время Софи.
— Это заметно, — согласился он.
— Ты догадываешься о причине? Она влюблена.
— Да… в Леона Бланшара.
— А что если он сделает ей предложение? Отец молчал.
— Ты очень высокого мнения о нем, — сказала я.
— Я никогда не считал, что учитель может быть подходящим мужем для моей дочери.
— Учитывая обстоятельства…
— Согласен, обстоятельства нужно учитывать.
— Уж более образованного мужчину трудно было бы найти. Насколько я понимаю, он связан с герцогом Суасоном.
— По-моему, весьма опосредованно. Я повернулась. Софи стояла рядом, совсем близко от нас. Я покраснела.
— Софи! — воскликнула я, вскакивая.
— Я прогуливалась, — сказала она.
— Сегодня действительно чудесный день. Отец сказал:
— Доброе утро, Софи.
Она поздоровалась с ним и отошла.
— А не хотела бы ты… — начала я, но она шла не оборачиваясь.
Я вновь уселась на траву.
— Как странно, что она появилась тут. Так бесшумно…