Когда мы прибыли в дом на Альбемарлстрит, я сразу же заметила новую служанку. Похоже, наши лондонские слуги часто менялись. Этими вопросами ведал мажордом. Молодые девушки часто выходили замуж, прослужив в доме совсем недолго. В поместье же, если девушка и выходила замуж, то обычно за какого-нибудь нашего парня, и супруги, как правило, продолжали работать у нас.
Пру Паркер была из тех девушек, чья внешность сразу бросалась в глаза: у нее были весьма благородный вид и довольно хорошие, сдержанные манеры. Мажордом сказал, что девушка очень застенчива, но со временем, наверное, привыкнет.
Я заметила, как на нее уставился Джонатан. Так он смотрел на всех молодых женщин, как бы оценивая их доступность.
Джейк посетил нас в первый же день.
— Вам так не терпится видеть вашу дочь? — спросила мать.
— Я очень рад видеть всех вас! — ответил он. Джейк обедал вместе с нами и сообщил, что успел съездить в Корнуолл после того, как гостил у нас. Вскоре он вновь вынужден будет туда вернуться, но перед этим сможет некоторое время пробыть в Лондоне. Он надеялся за это время покороче сойтись со своей дочерью.
Джейк забрал Тамариск на прогулку на следующий день. Он предложил мне сопровождать их, но я отклонила предложение, заявив, что должна пройтись с матерью по лавкам. На следующий день Джонатан взял Тамариск на прогулку по реке, и у нас с Джейком появилась возможность встретиться.
Конечно, мне не следовало так поступать. Но мое сопротивление было, в конце концов, сломлено, и я вновь оказалась в доме на Блоурстрит.
Джейк говорил, что наша разлука совершенно невыносима. Он строил всевозможные безумные планы и я позволила себе поверить в них. Но как это могло воплотиться в жизнь? Я чувствовала себя обязанной Эдварду, и у меня не было выхода.
Я задумалась над тем, как долго Джейк способен ждать? Он был импульсивным человеком, и всевозможные препятствия раздражали его. Меня, по крайней мере, сдерживало чувство вины. Пытаясь заглянуть вперед, я видела череду лет, заполненных тайными встречами, вроде этой, годы неудовлетворенных страстей.
— Как бы я хотел, чтобы мы никогда не уходили отсюда! — мечтательно говорил Джейк. — Если бы мы могли остаться здесь навсегда… Только вдвоем…
Я напомнила ему:
— Ты забываешь о том, что мы приехали в Лондон, чтобы ты мог повидаться со своей дочерью!
— А Джонатан любезно избавил нас от ее присутствия!
Меня вдруг поразила неожиданная мысль. Любезно? Джонатан обо всем догадывался? Не помог ли он нам остаться наедине? Как раз этого от него можно было ожидать. Да, Джонатан пошел бы нам навстречу. Но сама мысль о том, что наша тайна известна кому-то еще, встревожила меня. Я беспокоилась… даже в моменты страсти. И тогда я вдруг вспоминала об Амарилис, так безмятежно купающейся в своем семейном счастье. Счастливая Амарилис!
— Так не может долго продолжаться! — воскликнула я.
Джейк взглянул на меня и улыбнулся. Он знал, что мы снова воспользуемся любой возможностью, которая нам представится. Более того, он был мужчиной, который умел устраивать такие вещи.
Когда мы выходили из дома, я заметила на углу какого-то мужчину. Он резко повернулся и пошел в противоположном направлении. Мне показалось, что я уже видела его на этой улице в мой прошлый приезд в Лондон. Впрочем, я тут же выбросила это из головы.
Мы медленно пошли к моему дому.
За день я очень устала и заснула почти мгновенно. Разбудили меня какие-то крики и топот ног. Поспешно накинув халат, я выбежала в коридор. Слышался чей-то плач; шум доносился из комнаты моих родителей.
Вбежав туда, я замерла на месте. Лицо отца раскраснелось от гнева. Джонатан выглядел так, что было ясно в спешке выскочил из кровати. Тут же находилась Пру, новая горничная: ее ночная рубашка была порвана, а на шее видны царапины. Ее тело содрогалось от рыданий, и она пыталась прикрыть грудь ладонями.
Джонатан выкрикивал:
— Все это сплошная ложь! Я не посылал за ней! Она сама пришла!
— Ах, сэр, ах, добрый сэр!.. — стонала Пру. — Конечно, мне никто не поверит!
— Помалкивай! — воскликнул отец. — Ты что, хочешь разбудить весь дом?
— Ах, сэр, он послал за мной, это правда, клянусь своей честью, а когда я вошла, он набросился на меня, стал срывать с меня одежду! Я перепуталась!
— Всем разойтись по своим комнатам! Мы поговорим об этом утром! — приказал отец.
— Вы же мне не поверите! — хныкала Пру. — Вы скажете, что я дурная девушка, а я не такая, я хорошая. Я никогда ничего такого не делала…
— Никто не собирается обвинять тебя, не имея на то оснований, — заявил отец, глядя на Джонатана, — но сейчас неподходящее время для разбирательств!
Мать выбралась из кровати и набросила на себя халат.
— Отправляйся в кровать, Пру, разбираться будем утром.
— Эта девица лжет! — настаивал Джонатан.
— Придержи свой язык! — закричал отец. — И убирайя отсюда! Лотти, ты сможешь позаботиться о девушке?
Я подошла к ней:
— Пойдем со мной, Пру! Ты расскажешь мне обо всем.
Она взглянула на меня:
— Я никогда, клянусь, никогда…
— Ладно, ладно, — сказала я, — все в порядке! Где твоя комната?
— Я живу вместе с Дот и Эмили…
— Ну хорошо, для начала мы немножко приведем тебя в порядок…
Мать оживилась:
— Ты все уладишь, Джессика?
— Конечно, — ответила я. — Джонатан схватил меня за руку:
— Клянусь, Джессика, она сама ко мне пришла!
— Послушай, Джонатан, — ответила я, — уже поздно, мы не собираемся будить всех слуг. Отправляйся в свою комнату, завтра во всем разберемся.
— Это подстроили специально!
— Хорошо, хорошо, но сейчас уходи!
Я видела, что отец сердится все больше и больше, и гнев его направлен на Джонатана. Было ясно, что нужно как можно скорей положить конец этой сцене.
Мне удалось вывести Джонатана и девушку из комнаты родителей. В коридоре стояла Тамариск.
— Что случилось? — воскликнула она.
— Ничего, — ответила я. — иди в постель! — Она взглянула на Джонатана.
— С тобой все в порядке? — спросила девочка. Улыбнувшись, он кивнул ей. Она подбежала к нему и схватила за руку.
— Ты как-то не так выглядишь!
— Я рассержен! — сказал он.
— Не на меня?
— Нет, конечно!
— На Джессику? — Он покачал головой.
— А почему у Пру порвана блузка? Почему она плачет?
— Не обращай внимания!