— А что говорит Георг?
Ричард молчал несколько секунд. Потом неторопливо произнес:
— Георгу не нравится королева. Он всегда был... излишне придирчив. И, мне кажется, хотел бы сам быть королем. Георг красивый, умный... нравится людям. Но ему следует знать, что никто... не может сравниться с Эдуардом.
— Как ты верен королю!
— Я скорее умру, чем изменю ему. Девиз у меня: «Верность — мой оплот!» По-моему, это высшая из добродетелей, и я храню верность
Эдуарду.
— Счастлив он, что у него такой брат.
— Нет. Это я счастлив.
— Скажи, почему Георгу не нравится королева?
— Ему не понравилась бы любая. Если у Эдуарда родится сын, Георг окажется еще на шаг дальше от престола. Сейчас наследник он. Думаю, в этом и кроется причина его неприязни. К тому же...
— Что?
— Видишь ли, королева заносчива. Людям постоянно приходится вставать перед ней на колени. До брака она ничего собой не представляла. Теперь стала королевой и хочет, чтобы об этом постоянно помнили.
— Это не прибавит ей симпатий.
— По-моему, она их не жаждет. Чтобы удовлетворить честолюбие, ей достаточно быть королевой Англии.
— Ричард, мне кажется, ты ее тоже недолюбливаешь.
— Я это выказал?
— Да.
После недолгого колебания он заговорил:
— Вудвиллы надменны. Они выскочки. И рвутся к высшим должностям в королевстве; а королева устраивает самые выгодные браки своим родственникам... сыновьям... братьям. Их полно. Люди говорят, что вскоре клан Вудвиллов вытеснит...
— ...Невиллов, — досказала я.
— Да, именно так. Нами будут править Вудвиллы, а для высших должностей они не пригодны.
— Значит, понимаешь, почему отец так расстроен.
— Понимаю, и это огорчает меня. Мой брат был любезен с твоим отцом. Граф ворвался к нему в покои и принялся бранить. Эдуард отнесся к этому очень спокойно... очень рассудительно! «Бедняга Уорик! — сказал он. — Мне надо было сказать ему, что я женился, и продолжать переговоры со старым Пауком нет нужды. Да, я понимаю его гнев. Он верно служил мне, и я готов забыть эту вспышку». Вот! Видишь, какой Эдуард незлопамятный. Он не хочет ссоры со старым другом. Если твой отец пожелает возобновить дружбу, мой брат готов.
— Пожелает, я в этом уверена.
— Должно быть.
— А пока, значит, ты не станешь бывать вМиддлхеме?
— Я приехал только ради нынешнего празднества.
— Очень рада твоему приезду. Как бы мне хотелось вернуть прежние дни.
— Анна, — сказал Ричард, — мы всегда были добрыми друзьями. И давай навсегда останемся ими.
— Именно этого я и хочу. Очень.
— Значит, договорились — что бы ни произошло, мы с тобой друзья.
Как охотно согласилась я на это предложение!
Мы вернулись в Миддлхем. Ричард простился со мной и поехал к брату.
Жизнь возвратилась в прежнее русло. На ристалище и в полях мальчики занимались воинскими упражнениями, но я потеряла к ним интерес, потому что там уже не было Ричарда.
Разбираться в происходящем я стала лучше. Из-за ссоры между отцом и Эдуардом восприимчивость моя обострилась. Иногда признаков разрыва не было заметно, но разрыв существовал и временами обращал на себя наше внимание.
Приехали послы — кажется, из Богемии, король решил оказать им щедрое гостеприимство, устроил пир, где подавалось пятьдесят изысканных блюд. Все изумлялись, пока не стало известна, что отец пригласил послов к своему двору и там было подано шестьдесят блюд, что, поскольку он позволял приходить людям на кухни и брать еду, лондонцы радовались его приезду. Возгласы: «Уорик! Да здравствует великий граф!» слышались до глубокой ночи. Это послужило напоминанием королю, что хоть он и носит корону — возложенную на него Уориком, с графом необходимо считаться, что ссора с королем не уменьшила народной любви к нему, а она имеет громадное значение, когда монарху надо удержаться на троне.
Несмотря на полускрытую ненависть, граф Уорик стал крестным отцом первого ребенка Елизаветы Вудвилл — дочери, названной в честь матери Елизаветой; церемонию совершал Георг, архиепископ Йоркский.
Когда сестру короля Маргариту решили выдать за графа Карла Шароле, наследника бургундского герцога Филиппа, то, естественно, устраивать этот брак поехал граф Уорик. Он пребывал в отличных отношениях с французским королем и в хороших отношениях с Бургундией. Эдуард явно понимал, что вражда со старым другом ничего хорошего ему не даст.
Мать уже разговаривала с нами откровеннее. Изабелла становилась взрослой, я постоянно находилась в ее обществе и, должно быть, казалась старше своих лет. Во всяком случае, присутствовала при многих разговорах.
— Я очень хочу, чтобы ссора вашего отца с королем окончилась, — сказала однажды мать. — Им никак не обойтись друг без друга. Иногда мне кажется, ваш отец готов простить короля и начинает понимать, что этот брак был импульсивным поступком молодого влюбленного.
Изабелла вздохнула. Она не могла забыть, что король смотрел на нее, как ей казалось, как-то по-особому. Ей пора было бы понять, что ничего особого в том взгляде не было — Эдуард смотрел так на всех женщин, и молодых, и старых. В этом крылся секрет его обаяния, какая женщина могла устоять перед взглядом, говорящим, что она желаннее всех, — если не сознавала, что король смотрит так на всех представительниц ее пола.
Мы надеялись, что мать права; и действительно, когда отец уезжал по королевским поручениям, казалось, что это так.
Потом произошли два события, раскрывшие отцовские планы, и даже я поняла, что надежды на примирение маловато.
Мой двоюродный брат Георг, сын Джона Невилла, заключил помолвку с наследницей герцога Эксетерского — отец полностью одобрял его поступок. Однако у королевы имелись свои взгляды на богатство Эксетера, она считала, что они должны достаться ее старшему сыну — в то время сэру Томасу Грею. Поскольку король выполнял почти все требования Елизаветы, она преуспела — и отец сильно разгневался.
Он находился в Миддлхеме, когда дядя Джон прислал гонца с этой вестью, и не стал скрывать ярости от членов семьи.
— Куда мы катимся? — вопросил он. — Совсем недавно отец королевы стал казначеем Англии и получил титул графа Риверса. Эта ненасытная ведьма получает все, чего ни попросит!
Однако истинной причиной отцовского беспокойства, которая отвратила его от попыток скрывать свои мотивы, было стремление короля найти невесту своему брату Георгу, герцогу Кларенсу, и он остановил выбор на Марии, дочери Карла Бургундского.
В отношении Кларенса отец имел свои планы.
Кларенс приехал в Миддлхем. Ему был устроен столь же великолепный прием, как Эдуарду.