— Думаю, на сей раз королева здесь ни при чем. Эдуард сам наконец понял, как опасен для него Георг.
— Ричард, послушай. Эдуард к тебе привязан. Ты его любимец. Ты всегда неумеренно восхищался им. Эдуард — замечательный человек... великий король... но становится суровым. А мы ведем речь о твоем брате.
— Я не знаю столь незлопамятного человека, как Эдуард. Он много раз прощал Георга. Однако на сей раз Георг зашел слишком далеко.
— Но ты поговори с ним, Ричард. Я, твоя мать, прошу тебя. Нет... повелеваю. Георг шаловлив. Эдуарду это известно. Его шалости нельзя принимать всерьез. Если ты поговоришь с Эдуардом... объяснишь, что Георг не замышлял ничего дурного... он тебя послушает.
— Думаю, он сам решит, как тут быть. Георг показал себя изменником, а вы знаете, что полагается за измену.
— Эдуард не может допустить смерти брата!
— Я уверен, что не допустит. Смягчится к нему, как смягчался уже много раз:
—Ричард, ты должен поговорить с братом. Я прошу тебя.
— В таком случае поговорю.
— Напомни ему, что Георг его брат.
— Вряд ли он забыл об этом, миледи.
— Я надеюсь на тебя.
— Скажу Эдуарду о ваших чувствах, но боюсь, на сей раз Георг зашел слишком далеко.
Больше ничего Ричард не обещал.
Герцогиня осталась недовольна. Она ждала немедленного повиновения от всех окружающих, в том числе и от своих детей.
Бракосочетание герцога Йоркского с маленькой наследницей Норфолка проходило пышно. Жених, крепкий, белокурый, был очень красив, как и все королевские дети. Король явно гордился своей семьей — не без оснований, королева тоже. Выглядела она очень довольной. Отказать ей в красоте было нельзя, она блистала красотой даже теперь. Но только очень холодной, эта женщина походила на статую, и лицо ее с безукоризненными чертами казалось высеченным из мрамора. Она, безусловно, гордилась своими достижениями — вдова незаметного рыцаря стала королевой Англии и к тому же все эти годы сохраняла место в сердце распутного короля. Умом королева, вне всякого сомнения, обладала. Многие говорили до сих пор, что без колдовства тут не обошлось и что она дочь ведьмы. Мать королевы была сильной женщиной. Она вышла за могущественного герцога Норфолка, семнадцати лет овдовела, потом страстно влюбилась в сэра Ричарда Вудвилла, стала женой этого незначительного человека и, по слухам, любила его, пока их не разлучила смерть. Происходила эта незаурядная женщина из правящего дома Люксембургов. Поговаривали, будто она колдовством заставила короля жениться на ее дочери.
И вот теперь Елизавета Вудвилл гордилась всем, чего достигла. Старший сын ее, Эдуард, являлся принцем Уэльским, а брат его, маленький жених, — герцогом Йоркским. Особое внимание я обратила на старшую дочь королевы, тоже Елизавету, которую она возвеличивала, так как ей по Пикиньинскому договору предстояло выйти за дофина Франции. Обращались к младшей Елизавете «мадам ля дофин», я находила это несколько преждевременным, так как знала, чем зачастую оканчиваются подобные планы.
Бракосочетание детей проходило в часовне Святого Стефана, стены ее были задрапированы голубым бархатом, украшенным золотыми лилиями. Лорд Риверс ввел маленькую Анну Моубрей.
Дети делали то, что им велели, хотя наверняка никто из них не имел понятия, что все это означает. Когда церемония завершилась, Ричард, как от него требовалось, осыпал золотыми монетами стоявшую снаружи толпу. Потом он и герцог Бэкингем сопроводили Анну Моубрей в пиршественный зал.
Толпа криками выражала преданность Йоркам. Свадьбы всегда бывали источником веселья и радости, а бракосочетание столь юной пары привело людей в особый восторг.
На этой свадьбе я обменялась несколькими словами с королевой. Елизавета сказала, что весть о смерти Изабеллы очень огорчила ее.
— Конечно,— добавила она, — герцогиня была слишком хрупкой. Некоторым женщинам не стоит много рожать.
Королева с легким самодовольством намекала, что уж она-то, родившая нескольких детей, сохранившая при этом свежесть и красоту, к этой категории определенно не относится.
— Анкаретту я отправила герцогине для помощи. — Лицо королевы посуровело. — Это ужасная история. Анкаретта была доброй. И служила хорошо нам обеим.
— Знаю, Ваше Величество, — ответила я. Королева легонько коснулась моей руки.
— Среди нас есть злобные люди, — прошептала она. — Их надо содержать в тюрьме. Я должна идти к мадам ля дофин. Рада видеть вас здесь, герцогиня.
Обратиться ко мне с ее стороны было очень любезно. Думаю, она давала понять, что герцог Кларенс недостоин жить на свете.
Следующие несколько дней были отданы турнирам. Для участия в них рыцари съехались со всех концов Англии. Вудвиллы, разумеется, были на виду. Королева и мадам ля дофин почтили ристалище своим присутствием. Отсутствие герцога Кларенса было очень заметно.
Ричард сказал, что изложил Эдуарду материнскую просьбу о снисхождении.
— Нужно было б высказать и свое мнение по этому поводу, — добавил он. — Но я не решился. Кларенс наш брат. Он всегда был рядом со мной. Мы росли вместе.
— И Эдуард тоже.
— Нет, Эдуарда с нами не было. В детской Фотерингея мы жили втроем — Маргарита, Георг и я. Хорошо, что мне не нужно принимать решений. Бедняга Эдуард. Я понимаю его чувства. Мыслями он сейчас наверняка в башне Лучника вместе с Георгом.
Позднее Ричард сказал мне, что король вызвал его для разговора о Кларенсе. Собственно говоря, Эдуард больше ни о чем не мог думать. И сказал, что разумно было бы казнить Кларенса за измену. Потому что многие поступки его были изменническими.
— Я вынужден был с этим согласиться, — продолжал Ричард. — Но спросил, что творилось бы у него на душе, если б он приказал казнить брата. Такое разрешение могло бы исходить только от короля. Он ответил: «Это легло бы тяжким бременем на мою совесть». Еще бы. Бедняга Эдуард. Мне его жаль.
— Ему не в чем упрекать себя, — сказала я. — Он был хорошим братом Георгу, а Георг ему нет.
— Я предложил Эдуарду съездить к нему, поговорить. Дать Кларенсу последнюю возможность... а если он опять возьмется за свое... тогда принимать решение.
— И как это воспринял король?
— Поедет. И наверняка простит Кларенса. Тогда я сказала:
— Происки начнутся снова. Это неизбежно.
— Думаешь, смертный приговор брату был бы оправдан?
— Да, был бы. Но я понимаю, что король имел в виду под тяжким бременем на совести.
— Что ж, посмотрим. Эдуард собирается в Тауэр. Поедет безо всякой шумихи. Об исходе встречи мы скоро узнаем.
Так и вышло. Возвратясь, король первым делом позвал к себе Ричарда.
Я с трепетом ждала вестей, так как догадывалась, что произошло нечто очень серьезное. Ричарда не было долго. Вернувшись, он закрылся у себя в комнате. Я пошла к нему. Он впустил меня. Вид у него был совершенно подавленный.