Мы много смеялись, но вечер был испорчен новостями, встретившими нас по пути домой. Гитлер заставил Шушнигга перед самым отъездом из Берхтесгардена подписать соглашение, развязывающее руки австрийским нацистам.
Через несколько дней Ричард пригласил меня на обед. На нем должны были присутствовать только мы, вдвоем. Это было странно, поскольку обычно мы собирались большой компанией. К тому, конечно, были основания, и мать понимала, что все это значит. Ричард отвел меня в тихий небольшой ресторанчик возле Лейчестер-сквер. Мы заняли уединенный столик, и после того, как был сделан заказ и подана еда, Ричард сказал:
— Как чудесно, что вы здесь! Моя мать говорит, что Мэри Грейс совершенно изменилась, и все это благодаря вам.
— Рано или поздно кто-нибудь все равно открыл бы ее талант.
— Но сделали это вы! Мы очень благодарны вам за это… Вся наша семья в долгу перед вами.
— Я очень тронута, но все получилось само собой. Мэри показала мне свои работы, и я сразу поняла, как они хороши. Дорабелла была просто очарована моим портретом.
— Мы все очень любим вас, не только я…
— А мы, конечно, любим всех вас. Помолчав секунду, он просто сказал:
— Что касается меня, я влюблен в вас.
— О… — пробормотала я. — Я…
— Не собираетесь ли вы сказать, что это неожиданно и что вы очень удивлены?
— Но мы слишком недавно знаем друг друга…
— Срок здесь не играет роли. Я знаю, что люблю вас и хочу, чтобы вы стали моей женой! Что вы думаете по этому поводу?
— Ну… я понимаю, что заявление, будто это так неожиданно, может показаться шуткой… но, до некоторой степени, это именно так. Видите ли, мы и в самом деле недостаточно хорошо знаем друг друга…
— Узнать друг друга можно в очень короткий срок.
Мне стало не по себе. Промелькнуло воспоминание о Дорабелле и Дермоте: то замечание матери расстроило меня. А Ричард? Он мне нравился, мне было приятно в его обществе, оно волновало меня, но, в отличие от Дорабеллы, я не собиралась бросаться в брак очертя голову.
— Жениться — это очень серьезное дело! — произнесла я. — Это значит — прожить всю жизнь вместе…
— Вас это не привлекает?
— Пока я просто ошеломлена!
— Вы, должно быть, знали, как я отношусь к вам?
— Я знала, что нравлюсь вам, но сейчас речь идет о другом: мы говорим о браке.
— Есть кто-то другой?
— О нет… нет!
— Похоже, вы не слишком уверены в этом?
Я представила Джоуэна Джермина в поле, когда я упала, потом его, улыбавшегося мне за кружкой сидра, показывающего мне свой дом…
— О нет! У меня нет никого другого…
— В таком случае?..
Я взглянула на Ричарда. Он был человеком чести, преданным семье, целеустремленным, жившим интересной жизнью. Я сама оживала в Лондоне, любила находиться среди людей, которые спешат по своим делам, не присматриваются к вам, не знают, откуда вы явились и чем занимаетесь… Мне нравилась миссис Доррингтон, я любила Мэри Грейс… и Ричарда тоже…
Похоже, он пал духом.
— Я слишком рано сделал предложение!
— Да, слишком рано, — согласилась я. — Я не склонна к поспешным решениям, без полной уверенности.
— Но я нравлюсь вам?
— Очень.
— И нравится моя семья?
— Конечно.
— Мэри Грейс была бы очень рада, как и моя мать…
— И мои родители…
— В таком случае, — сказал Ричард, радостно улыбнувшись, — мы только на время отложим этот вопрос. Вас это устраивает?
— По-моему, это превосходная мысль!
— В Лондоне вы получите возможность получше узнать меня.
— А вы — меня.
— Я уже знаю все, что мне нужно!
— Неужели я столь прозрачна?
— Нет… я сказал глупость!
Я рассмеялась, а он продолжал:
— То есть ответ не звучит «нет»? Вы сказали: «Я не уверена». Я правильно понял?
— Совершенно верно.
— Что ж, придется довольствоваться пока этим, — он поднял свой бокал. — Давайте выпьем за это!
Это был радостный вечер. Конечно, я не могла не чувствовать удовлетворения: очень приятно ощущать себя любимой, а на меня не слишком обращали внимания, потому что оно всегда концентрировалось на Дорабелле.
Мне нравился Ричард, и я уже начинала думать, что у нас с ним может сложиться, счастливая жизнь: в Ричарде было что-то надежное. Я сравнивала его с Джоуэном Джермином и немножко — с Гордоном Льюитом. Ричард был другим. Наверное, оттого, что он был истинно городским человеком, он нравился мне. Похоже, я понимала его и, наверное, была способна влюбиться в него, однако следовало получше узнать его и его семью.
Когда я вернулась, ко мне в комнату вошла мать. Она не скрывала своего возбуждения, и я поняла: она рассчитывает, что сейчас я объявлю о помолвке.
— Вечер удался? — спросила она.
— О да.
Мы помолчали.
— Все прошло нормально? Ричард, я хочу спросить… сделал тебе предложение?
— А откуда ты знаешь?
Она засмеялась.
— Дорогая моя, это же было совершенно очевидно!
Ричард влюблен в тебя, и влюблен с первого взгляда.
Он очень милый человек! Я так рада за тебя!
— Ты слишком опережаешь события!
— Что ты имеешь в виду? Он сделал тебе предложение?
— Да…
— И ты его отвергла? — она в ужасе взглянула на меня.
— Неужели тебе так хочется поскорее избавиться от меня?
Виновато посмотрев на меня, мать обняла меня.
— Ты же знаешь, что мы с отцом думаем только о твоем счастье! Ричард — такой хороший человек… он подходит тебе во всех отношениях…
— Я не отвергла предложения — просто оно сделано слишком рано…
Мать почувствовала облегчение и улыбнулась.
— Ты всегда была очень предусмотрительной! — заметила она, но я поняла, что у нее мелькнула мысль о Дорабелле, поскольку на лице ее появилось озабоченное выражение.
— Так что же вы решили?
— Я сказала Ричарду, что он мне очень нравится, но пока еще рано говорить о том, выйду ли я за него замуж.
— Надеюсь, он это поймет?
— Ричард вообще очень понимающий человек, с хорошо развитым чувством здравого смысла. Ну да, ведь он юрист!
Склонившись, мать поцеловала меня. Некоторое время мы еще говорили, а потом, пожелав мне спокойной ночи, она отправилась в свою комнату, не до конца разочарованная мной.