Королева была счастлива, что вернулась, ведь скоро, обещала она себе, увидит своего маленького сына. А теперь вдобавок рядом был Ангус, ее дорогой муж, и пусть он наделал ошибок, зато раскаялся в них.

Друзья Маргариты ломали голову, как скоро она раскроет тайну Ангуса; и те, кто любил королеву, трепетали заранее, понимая, сколь велико будет ее горе.

Глава 9 НЕВЕРНЫЙ СУПРУГ

Маргариту более всего занимало одно: поскорее увидеть сына, и она, не теряя времени попусту, ясно выразила такое желание.

Лэрды Совета, ожидая именно этого, подготовились. Устроили так, что маленький Яков неизменно жил под хорошей охраной в Эдинбургском замке, и три лорда – Эрскин, Рутвен и Бортуик – по очереди занимали покои рядом, как опекуны малолетнего короля, причем каждый – по четыре месяца в году. Комендант замка сэр Патрик Кричтон приказал двенадцати стражам еженощно караулить у дверей королевской опочивальни, и на всех сколь-нибудь важных постах стояли стражи, а вдоль степ грозно вздымали жерла шесть пушек. Аббат Холируда обосновался в жилых покоях внешней части замка, но это была лишь дополнительная мера предосторожности. Тому или той, кто захотел бы войти в королевские покои, следовало предварительно получить разрешение коменданта замка.

И когда Маргарита прибыла в Эдинбург, сначала ей отказали дать такое разрешение. Это разъярило королеву, но она так жаждала повидать сына, что сдержала гнев и обратилась к опекунам, прося их уразуметь, каково матери долго не видеть сына.

– Немедленно проводите меня к коменданту, – потребовала Маргарита.

Ее отвели к сэру Патрику Кричтону, каковой чувствовал себя в высшей степени неловко.

– Ваше величество, – пробормотал комендант, – я только исполняю приказы. Мне очень жаль, что приходится применить их даже к вам, по, боюсь, я обязан повиноваться долгу.

– Я мать короля, – отрезала Маргарита, – и требую, чтобы мне дали увидеться с ним.

– Ваше величество, я не могу позволить вам войти в замок в сопровождении такой свиты. Пусть войдут только двенадцать человек, и лишь четверо из них получат дозволение сопровождать вас в покои короля.

Маргарита вспыхнула от гнева, но, желая повидать сына, все-таки вновь справилась с собой.

– Очень хорошо, – выдавила она, – будет так, как вы сказали. А теперь прошу вас немедленно отвести меня к сыну.

Она стояла на пороге и смотрела. Яков сидел рядом с Дэвидом Линдсеем, и тот учил мальчика играть на лютне.

Ребенок молча смотрел на нее несколько мгновений, а Дэвид Линдсей вскочил на ноги.

– Ваше величество… – начал он. Но Яков уже кинулся к Маргарите.

– Дэви! – закричал он. – Это моя мама! Наконец-то она пришла…

И он бросился к ней в объятия.

Маргарита так крепко прижала к себе сына, осыпая поцелуями, словно больше никогда не отпустит, а слезы капали и капали на темно-рыжие кудри.

Она увидела, что Дэвид Линдсей утирает глаза, и улыбнулась ему.

– О, Дэви! – воскликнула она. – Как хорошо быть здесь!

Маргарите позволили видеться с сыном, но не разрешили оставаться в замке на ночь. Это нелегкое время скрашивало только общество ее сына и маленькой дочки. Королева стала замечать перемену в Ангусе, полагая, что его по какой-то причине терзают угрызения совести, но приписывала это сговору с Олбани во время ее отсутствия. Естественно, от этого между ними возникла трещина, разве могло быть иначе?

Но дни, проводимые в замке, доставляли Маргарите неописуемое удовольствие. Таким сыном, как Яков, могла бы гордиться любая мать. Каждый день она узнавала в нем отца. В серо-голубых глазах светился ум; густые рыжеватые волосы обрамляли прелестное личико. Нос, решила Маргарита, с годами станет орлиным, и, похоже, мальчуган вырастет таким же красивым, как отец. Королева улыбалась, представляя, как будет ревновать его жена. Что ж, Маргарита посочувствует ей в свое время. Кто поймет это лучше той, что сама столько перестрадала? Наставники восторгались острым умом Якова, и, помимо Дэвида Линдсея, его обучением занимались Гэвин Данбар, Джон Белленден и Яков Инглис.

Но больше всех своих наставников юный король любил Дэвида. Возможно, потому, что Дэвид был для него скорее товарищем по играм, чем учителем. Дэвид умел затеять самую интересную игру, и, видя их вместе, казалось, будто эти двое – ровесники, малышки-однолетки.

Дэвид хотел, чтобы король вырос истинным мужчиной, и, даже когда тот был совсем младенцем, изображал мрачное привидение, чтобы научить ребенка никогда ничего не бояться, а исследовать любое странное явление, дабы узнать истину, скрытую под причудливой оболочкой.

И Дэвид замечательно преуспел.

Но Маргарите, хоть ей и позволили видеться с сыном довольно часто, страстно хотелось участвовать в его воспитании. Дэвид горевал вместе с ней.

– Лэрды всегда будут подозревать ваше величество в желании увезти короля из Шотландии, ко двору вашего брата, – говорил он ей. – Однажды вы попробовали сделать это, и они уверены, что попытаетесь снова.

Маргарита соглашалась и про себя думала: «Да, попытаюсь, при первом удобном случае».

Однажды, когда Маргарита подъезжала к замку, ее встретил у ворот аббат Холируда.

– Ваше величество, – сказал он, – вам не следует входить в замок.

– Почему? – потребовала ответа королева.

– Ребенок одного из слуг заболел ветрянкой.

– Ветрянкой?! – ужаснулась Маргарита, тотчас представив прекрасную кожу сына покрытой неприглядными пятнами и припухлостями. – Не… Яков?

– Нет, ваше величество, как только обнаружилось, что в замке болен ребенок, короля перевезли в замок Крэйгмиллар, где он сейчас пребывает под опекой лорда Эрскина.

Маргарита обернулась к спутникам.

– Мы едем в Крэйгмиллар, – объявила она.

Лорд Эрскин не пытался препятствовать королеве, пожелавшей навещать Якова и в Крэйгмилларе, каковой стоял всего в трех милях от Эдинбурга. Замок был неплохо укреплен, но ни в коей мере не мог сравниться с крепостью вроде Эдинбурга. Подъезжая к Крэйгмиллару верхом и разглядывая этот большой квадрат, королева невольно думала, насколько легче было бы увезти Якова отсюда, чем из Эдинбургской твердыни.

Якова переезд очень обрадовал – надоело жить в башне Дэвида Эдинбургского замка; а лорд Эрскин всегда бывал очень снисходительным опекуном.

«Если бы только, – думала Маргарита, – Ангус не вел себя так странно. И будь у него те же цели, что и у меня!»

Королева ни с кем не могла поделиться мыслями и желаниями, кроме Дэвида Линдсея, но, стоило Маргарите намекнуть, что она хотела бы забрать сына к себе, тот пришел в ужас, мигом представив, к чему привела бы новая попытка похищения.