– В обмен на порошок?
– Нет, для того, чтобы она его достала.
– Ты знала, что эта женщина – колдунья?
– Я ничего не знала, за исключением того, что мне сказали, что она может отыскать этот порошок.
Нортгемптон увидел свою родственницу в новом свете. «Боже правый! – подумал он. – Ее ничто не остановит. Она пыталась отравить Эссекса!»
Ему было прекрасно известно, что такое иметь амбиции и видеть стоящих у тебя на пути. Но поскольку это была юная и прекрасная женщина, он был шокирован.
Франсис никогда не должна забывать, что она представительница рода Хауард, и она потрудится на благо семейства, когда выйдет замуж за Карра. А выйти за него она просто обязана, потому что этот план для Нортгемптона стал так же важен, как для нее.
– Предоставь это мне, – сказал он. – Дело не должно пойти дальше. Будем надеяться, что оно не зашло слишком далеко.
Нортгемптон не стал тратить время на дальнейшие разговоры – ему было нужно отослать приказ в графство Саффолк. Это было делом времени. Если записка придет в суд до вынесения приговора, он мог положиться на то, что все, кто рассматривает дело, выполнят его желание.
Женщину нужно освободить и отослать куда-нибудь подальше. За ней будут следить, и какой-нибудь охотник за ведьмами обвинит ее позже, потому что она, несомненно, ведьма. Но о кольце, которое, по ее словам, ей дала графиня Эссекс, следует забыть.
Пришлось некоторое время поволноваться, но в конце концов Нортгемптон послал за своей внучатой племянницей и сообщил ей, что дело удалось замять. Расследование прекратили, а женщину отпустили вместе с кольцом.
– Будем надеяться, племянница, – сказал он мрачно, – что ты больше не рыла другим ям, в которые можешь попасть сама.
Франсис несколько дней чувствовала себя не в своей тарелке, но не могла пребывать в таком состоянии долго.
Она была слишком счастлива – горела нетерпением покончить с Эссексом и выйти замуж за Роберта Карра.
* * *
Овербери не верил своим ушам. Когда ему рассказали новость, он только рассмеялся.
– Чепуха, – сказал он. – Дворцовые сплетни, ничего больше. Эссекс – импотент! Посмотрите на него! Этот молодец – самый что ни на есть нормальный муж для любой жены.
– Очевидно, не такой уж и нормальный для графини Эссекс, – был ответ.
Овербери отправился в свою комнату, смежную с покоями Роберта Карра.
Если такое действительно правда, а он опасался, что так оно и есть, то тому есть одна-единственная причина. Графиня Эссекс надеется выйти замуж за Роберта Карра.
Если это случится, то дружбе между Робертом Карром и Томасом Овербери придет конец, потому что он, Овербери, ни за что не станет терпеть ее оскорбительное высокомерие. Он вспомнил все те случаи, когда критиковал Франсис в присутствии Роберта, а его друг отмахивался от его измышлений.
Роберт такой простодушный – он ничего не видит за этой прекрасной маской. Овербери был готов согласиться с тем, что эта леди очень привлекательна и вполне могла бы считаться самой красивой женщиной при дворе. Но он-то видел, что ее красота скрывает распутство, похоть, честолюбие, эгоизм и жестокость.
Роберту нужно дать понять, что это за женщина и что если он хочет сохранить свое высокое положение, то не должен на ней жениться.
В пылу гнева против графини и злости на глупость своего друга Овербери перехватил последнего на пути из королевских покоев и сказал, что должен с ним безотлагательно переговорить.
– Что с тобой, Том? – осведомился Роберт. – Ты выглядишь расстроенным.
– Я только что услышал тревожную новость. Хочу услышать от тебя, что это неправда.
– Да? И что же это за новость?
– Что графиня Эссекс задумала развестись со своем мужем по причине его импотенции.
На лице Роберта появилось настороженное выражение.
– Полагаю, это правда.
– Мотивы графини ясны.
– Тебе?
– Да, и всем, кто в курсе происходившего за последние месяцы.
– Ты перевозбудился, Том.
– Конечно перевозбудился. Я вижу тебя на краю гибели. Разве этого не достаточно для того, чтобы перевозбудиться?
– Ты слишком много пьешь.
– Я абсолютно трезв, Роберт. Неужели ты не понимаешь, что эта женщина опасна?
Роберт пожал плечами.
– Я не хочу обсуждать ее с тобой, Том. Я уже говорил об этом.
– Тебе придется обсудить ее со мной, Роберт.
– Ты забываешь свое место.
– Нет, я ничего не забываю! Это я писал ей письма, помнишь? Я писал ей стихи. Я знал, что происходило между ней и тобой в то время, как ты изображал дружбу с Эссексом.
Роберт покраснел от злости. Том задел его за живое. Он не мог избавиться от мысли об Эссексе даже на пике страсти и был так рад, когда Франсис объявила, что этот парень импотент, потому что это все меняло. Роберт больше не чувствовал угрызений совести, занимаясь любовью с замужней женщиной, так как ее муж был не способен на это. А когда процедура развода закончится и они поженятся, то станут людьми, не нарушающими приличий. Именно этого он с таким нетерпением ждал, а Том все испортил. Он жалел о том, что позволил ему писать эти письма. Том слишком много знает.
– Эссекс – импотент, – начал Роберт.
– Это все сказочки, которые она выдумала. Почему же тогда в Чартли ей приходилось запирать от него дверь на замок? Спроси Уилсона.
– Кто такой этот Уилсон?
– Конечно, он не занимает высокого положения и недостаточно могуществен, чтобы водить знакомство с благородными лордами. Уилсон – ученый и джентльмен, который служит Эссексу и является его другом.
– Я рад, что у него есть такой друг.
– Понятно – украв у него жену, ты желаешь, чтобы его было кому утешить. Очень великодушно с твоей стороны, Роберт.
– Давай не будем ссориться по этому поводу, Том.
– Будем. Роберт, ты очарован этой женщиной. Ты не видишь ее в реальном свете. Ты потерял рассудок. Если ты женишься на ней, она тебя погубит! Я уверен в этом, как ни в чем другом за всю свою жизнь.
– Ты просто относишься к ней пристрастно. Не в первый раз ты пытаешься настроить меня против нее.
– И не в последний, Роберт. Я не успокоюсь до тех пор, пока не заставлю увидеть тебя, в какую петлю ты суешь свою шею. В этой женщине есть что-то пагубное. Не знаю точно что, но есть. Клянусь всем святым, я сделаю все, чтобы воспрепятствовать этому браку. Боже, как я надеюсь, что ей не дадут развода!
Привычное спокойствие покинуло Роберта, и он показал свой гнев.
– Ты слишком многое позволяешь себе, Овербери, – сказал он. – Ты забываешь, что не имел бы такого положения сегодня, если бы не снискал моей благосклонности. Если будешь и дальше продолжать в том же духе, то можешь больше не рассчитывать на эту благосклонность.