* * *
Хелвиз пришел в ужас. Его единственной мыслью было отвести от себя обвинения. Он знал, что смерть Овербери выглядела очень подозрительно, и был готов хранить молчание, чтобы угодить могущественным людям. Теперь он чувствовал настоятельную необходимость нарушить молчание, чтобы угодить сэру Ральфу Уинвуду.
Сэр Джервас отправился к нему и попросил предоставить ему возможность переговорить с ним с глазу на глаз. Уинвуд принял его холодно, и Хелвиз выпалил:
– Сэр Ральф, милорд Шрусбери рассказал мне о ваших подозрениях. Это ужасно, и я поспешил сообщить вам, что никоим образом не виновен в убийстве Овербери.
«Ага! – подумал Уинвуд. – Он признает, что это было убийство!»
– Думаю, – сказал сэр Ральф, – вы поможете мне лучше всего, сообщив все, что вам известно.
– Уэстон – вот кто может вам помочь! – воскликнул Хелвиз. – Его специально отправили работать в Тауэр.
– А разве не вы его наняли?
– Да, потому что меня попросили об этом влиятельные люди.
– Какие?
– Сэр Томас Монсон, начальник арсенала, попросил меня, чтобы этот человек стал слугой Овербери.
– И вы полагаете, что сэр Томас Монсон – очень важная птица?
– Нет-нет. Я имел в виду более важную персону. Графиня Сомерсет – тогда еще графиня Эссекс – попросила Монсона устроить это. Я полагаю, граф Нортгемптон и милорд Сомерсет передали через нее свою просьбу.
Уинвуд был изумлен. Он не ожидал услышать такие имена на этой стадии своего расследования.
Сэр Ральф был доволен таким разоблачением и не мог этого скрыть. Хелвиз, неверно все истолковав, почувствовал облегчение. Все будет хорошо. Это дело его минует. В конце концов, он просто повиновался приказам тех, кто выше его по положению. А что еще ему осталось делать?
– Благодарю вас, – сказал Уинвуд. – Вы оказали мне огромную услугу.
– Если я еще чем-то могу вам помочь…
– Сможете, не сомневаюсь. Я вам очень признателен.
Уинвуд проводил своего гостя, и Хелвиз поверил, что разговор, которого он так опасался, окончился для него благополучно.
* * *
Уинвуд нанял баржу от Тауэра до Уайтхолла. Он ликовал. Сомерсет и его графиня! И все так хорошо совпадает. Овербери и Сомерсет работали в тесном контакте. Вероятно, Овербери знал какие-то секреты, а Сомерсет не хотел, чтобы они выплыли наружу. Они рассорились. Да, не скажешь, что тут не было мотива.
Что это может означать? Конец Сомерсета? Конец испанской политики? Больше никаких испанских инфант для принца Уэльского? В своих руках он держал ключ к будущему. Он отправится прямо к королю.
Но нужно соблюдать осторожность. Яков очарован юным Вильерсом, но он – человек постоянный, и Сомерсет все еще остается его любимым другом, потому что король не бросает старых друзей, когда появляются новые.
Яков не должен знать, как далеко зашло расследование, пока не следует упоминать имя Сомерсета. Это не должно обнаружиться до тех пор, пока идти на попятную будет поздно.
Яков принял его сразу же, и Уинвуд поведал королю, что очень обеспокоен признанием сэра Джерваса Хелвиза.
– Думаю, ваше величество, больше нет сомнений в том, что сэр Томас Овербери был убит.
Яков опечалился. Он чувствовал угрызения совести, потому что заключил Овербери в Тауэр за такую ничтожную провинность. Все, что он теперь может сделать, это отомстить за его смерть.
– Пусть Хелвиз пишет все, что ему известно об этом, – приказал Яков. – А когда он это сделает, принесите его записи мне. Тогда мы подумаем, как поступить.
Сэр Джервас, горя желанием помочь правосудию и одновременно спасти собственную шкуру, написал отчет обо всем, что мог вспомнить. Он рассказал о том случае, когда перехватил Уэстона с ядом, сообщил, как Уэстон признался ему, что смерть Овербери наступила от отравленного клистира и что парню, который отравил клистир, было заплачено двадцать фунтов. Он упомянул, что несколько недель тому назад миссис Анна Тернер просила Уэстона о встрече в таверне и там предупредила его о том, что начнется расследование.
Когда Яков прочел все это, то был в большом замешательстве. Он знал, что миссис Тернер состоит на службе у графини Сомерсет. Но он ни минуты не верил, что Роберт мог иметь отношение к этому убийству, и не видел причин для участия в нем графини.
Уинвуд пристально за ним наблюдал.
«В королевстве должно торжествовать правосудие, – думал Яков. – Мы не можем сейчас допустить такого скандала, а он разразится, если установят, что Овербери был убит и ничего не предпринято по этому поводу».
– Мы должны открыть эту тайну, – сказал Яков. – Я без промедления призову лорда верховного судью и вручу это дело в его руки.
«Лучше и быть не может! – подумал Уинвуд. – Неумолимый старый сэр Эдуард Коук ни при каких обстоятельствах не позволит никаким соображениям стоять на пути правосудия».
«Конец Сомерсету! – пророчествовал Уинвуд про себя. – Конец испанской угрозе!»
* * *
Сэр Эдуард Коук приступил к работе с энтузиазмом. Прежде всего он велел арестовать Уэстона и подверг его строгому перекрестному допросу. Пребывая в неведении относительно того, что стало известно, Уэстон сначала пытался лгать, но скоро запутался и, поняв, что попался, выдал всех.
Постепенно он назвал имена доктора Формана, Франклина, Гришема, миссис Анны Тернер, сэра Джерваса Хелвиза и, наконец, покойного графа Нортгемптона и графини Сомерсет.
Франсис, чувствуя, что возмездие не за горами, не показывалась из своих апартаментов. Она объясняла это тем, что беременность подрывает ее здоровье, но, когда до нее дошла весть, что миссис Анна Тернер арестована, Роберт обнаружил ее в постели в таком плачевном состоянии, что догадался, что у нее есть какая-то страшная тайна.
Франсис понимала, что больше не может надеяться сохранить все в тайне от него. Уже допрашивали сэра Джерваса Хелвиза, арестовали Франклина, и она знала, что лорд верховный судья скоро доберется до нее.
– Роберт, – сказала Франсис, – я ужасно боюсь.
Он пристально на нее посмотрел.
– Это связано с Овербери?
Она кивнула.
– Говорят, он был отравлен, – продолжал Роберт.
– Я знаю.
– Знаешь, что он был отравлен?
– Знаю.
Ужасная догадка пришла на ум Роберту.
– Ты?.. – прошептал он.
Франсис лишь посмотрела на него, по Роберт понял ответ.
– Миссис Тернер… Уэстон… Монсон… Хелвиз… – перечислял он.
– Я использовала их всех.
– А мальчик, который сознался, что отравил клистир?
– Я заплатила ему за это двадцать фунтов, – устало призналась Франсис.