— Он считает, что через несколько лет корона сама свалится ему в руки, поэтому не видит причин сражаться за нее сейчас.
— Напрасно он так уверен. В Англии немало якобитов. Они призовут Претендента… и тогда курфюрст пожалеет, что не прислушивался к своим друзьям.
— Сара, он не желает рисковать и не готов начать войну за английскую корону. И я его не осуждаю.
— Кажется, я окружена трусами, — гневно воскликнула Сара, — что ж, остается только попытаться вернуть расположение Анны. Маль, она прочтет это письмо, а потом вспомнит старую дружбу. И тогда у нее не хватит решительности уволить меня.
Мальборо в этом сомневался, но тем не менее поехал во дворец и попросил аудиенции.
Анна его приняла, однако, когда он достал письмо, заявила, что не желает читать посланий от герцогини.
— Прошу ваше величество прочесть, — сказал Мальборо, встав на колени и умоляюще глядя на нее. Анна печально покачала головой. Такой красавец, по крайней мере, всегда был очень скромным. В прежние времена она считала мистера Фримена одним из самых обаятельных мужчин. Мистер Морли тоже держался о нем высокого мнения. Какие то были счастливые времена! Но даже тогда миссис Фримен была властной, указывала, как поступать. Ослабленную водянкой и подагрой Анну нередко мучили ночные кошмары. Во сне отец укорял ее за роль, сыгранную в его падении. В этих снах подстрекающая ее Сара всегда бывала рядом.
Нет, ей не хочется вспоминать о прошлом, она не станет читать письма Сары.
— Мадам, — сказал герцог, — если вы оставите Сару на ее должностях до тех пор, пока у вас не исчезнет необходимость в моем служении, это избавит ее от многих страданий. Надеюсь, в будущем году война завершится, и мы вместе с герцогиней уйдем на покой.
— Я не могу изменить своего решения, — твердо сказала Анна.
— Герцогиня глубоко сожалеет о беспокойствах, причиненных вашему величеству, и мечтает о возможности оживить те чувства, которые вы когда-то питали к ней. Клянется, что, если такую возможность вы предоставите, будет служить вам со всей смиренностью и усердием, дабы загладить те огорчения, что могла причинить.
Анна молчала.
— Прошу вас, прочтите письмо, — взмолился Мальборо.
Королева прочла, но не сказала ни слова.
— Я вижу, ваше величество растроганы. И хотели бы положить конец страданиям герцогини.
— Я не могу изменить своего решения, — повторила Анна.
Герцог вздохнул, пустив в ход все свое обаяние, чтобы тронуть ее, но королева лишь сказала:
— Ключи должны быть возвращены мне через три дня.
— Три дня, ваше величество! Прошу вас, дайте герцогине десять дней, чтобы уладить дело без кривотолков.
— Нет, — сказала королева, — и без того ключи находятся у нее слишком долго. Они должны быть возвращены мне через два дня.
— Два… но ваше величество сказали — три.
— Через два, — твердо повторила Анна. — Я не могу изменить своего решения.
Оставалось только вернуться к Саре с рассказом о неудаче.
Мальборо предстал перед женой.
— Ну? — спросила она, хотя по выражению его лица было ясно, чем окончился разговор.
— Бесполезно.
— Письмо она прочла?
— Да, и осталась непреклонной.
— Поговорил бы с нею.
— Я говорил.
— Небось ползая у ее ног.
— Я всеми силами старался смягчить Анну и, по крайней мере, уговорил прочесть письмо, хотя она поначалу не хотела.
— Позволяешь ей обращаться с тобой так, будто ты слуга.
— Мы и есть ее слуги.
— Что? Этой толстой дуры? Если б мне удалось вернуться, я бы показала ей, что такого обращения не потерплю.
— Ты именно этим и занималась, потому-то мы и находимся в таком положении.
— Значит, виновата я?
— По-твоему, кто-то другой?
— Да, эта мерзкая особа… с ее грязными собачонками, фавориткой-горничной, картами, шоколадом и пустой болтовней. Не могу передать, что я вытерпела от нее. Она чуть с ума не свела меня своей глупостью. А теперь… смотри, как со мной обращается!
— Сара, ради Бога, успокойся. Ключи придется отдать.
Глаза герцогини сузились.
— Если б ты поговорил с ней…
— Это невозможно. Она уперлась. Твердила, что не может изменить своего решения.
— Старая дура!
— Сара. Смирись. Отдать ключи придется. Она не хочет больше ни о чем со мной разговаривать, пока их не получит. Если не вернешь, я тоже лишусь должности.
Сара сорвала ключи с пояса, где постоянно носила их. Два золотых ключа, символы завидных должностей: распорядительницы гардеробной и хранительницы королевского кошелька.
Она едва сдерживала рыдания.
Давая волю чувствам, герцогиня швырнула ключи в мужа. Они ударились ему о голову, потом упали на пол.
Герцог поспешил подобрать их, пока Сара не передумала, и не теряя времени повез королеве.
Анна поглядела на два золотых ключа — это освобождение. Больше она никогда не станет ничьей рабыней. Даже дражайшей Мэшем — правда, Эбигейл никогда не вздумает управлять ею.
К Мэшем она привязалась сильнее, чем к кому бы то ни было, но тепло относилась и к герцогине Сомерсетской. У них был одинаковый цвет волос. Кое-кто мог бы назвать его морковным, однако Анна находила восхитительным. К тому же она прониклась симпатией к леди Сомерсет, когда та предоставила ей свой Сион-Хауз — после одной из ссор с зятем, Вильгельмом Оранским. Теперь ей вспомнилось, как Вильгельм не хотел этого допустить и как герцог с супругой настаивали, чтобы она жила там. Тогда они показали себя истинными друзьями, и она никогда этого не забудет.
Но Эбигейл стала ей дороже всех на свете. Позвякивая ключами, Анна улыбнулась при мысли, как та обрадуется.
— Миссис Мэшем.
Эбигейл подскочила и уставилась на человека, вошедшего к ней в комнату. Он слегка пошатывался, глаза его были мутными.
— Мистер Харли.
«Он становится безалаберным, — подумала она, — камзол в пятнах. Возможно, он явился прямо после пирушки с литераторами, которые рады работать на него за возможность называть себя его друзьями».
Харли дыхнул на нее перегаром.
Улыбался он ей чуть ли не пренебрежительно, как бы напоминая, что, хотя с другими она может напускать на себя важность, при нем этого ей позволять себе нельзя.
В душе Эбигейл вспыхнула обида. Она находила его привлекательным — этого авантюриста в политических джунглях. Теперь ей стало понятно, что завидовала она в Сент-Олбансе не столько положению Сары, сколько обожанию, которое она вызывала у такого человека, как ее муж. Вот чего ей хотелось. Сэмюэл не Мальборо, но Харли мог сравниться с ним. Блестящий политик… хоть и пьяница. Вместе они могли бы безраздельно властвовать — как намеревались Черчиллы — ведь она никогда не лишилась бы своего места, в отличие от Сары. И смогла бы привести Харли к величию. Но вместо него ей достался Сэмюэл — покладистый, мягкий, заурядный Сэмюэл. А Харли — премьер-министр — лишь приятно удивлялся тому, что она — никто и ничто — приносила ему пользу. Теперь же, когда он достиг своей цели, она стала ему не нужна.