Мэг, причесывая меня, осведомилась, хорошо ли я себя чувствую.
— Конечно, — ответила я, — а почему ты об этом спрашиваешь? Я плохо выгляжу?
— О нет, госпожа, вы выглядите прекрасно… но совсем по-другому.
— Это как по-другому? — прямо спросила я. Она была в замешательстве.
— Ну, мы просто подумали, госпожа… может, это и нехорошо, но мы, понимаете, все время живем вместе, как в семье, ну и кое-что замечаем…
— Слушай, Мэг, — сказала я, — мне непонятно, что ты имеешь в виду.
Она стояла смущенная, опустив голову, но так как я стала настаивать на том, чтобы она объяснила, о чем речь, ей пришлось сказать:
— Ну, я о том, что здорово было бы, если бы в доме появился ребенок. Мы все были бы страшно рады.
Я почувствовала, что густо краснею.
— Но с чего вы решили…
— Да это Грейс, госпожа…
— Грейс?
— Понимаете, она этому обучилась у нашей матери и сама тоже собиралась стать. Она и сейчас, если есть нужда… ну, понимаете, по окрестностям. Если кому-то нужно. У нее к этому способности.
— Слушай, Мэг, — сказала я, — вот теперь я уже совсем не понимаю, о чем ты толкуешь.
— Наша мать была повитухой, госпожа, и она научила Грейс всему, что сама знала. Грейс тоже занялась бы тем же самым, только вот мы переехали сюда, и ей пришлось заниматься совсем другим. Но свой хлеб она честно отрабатывает, я думаю, вы тоже согласитесь…
— Соглашусь, соглашусь. Так что там с Грейс?
— Ну, у Грейс есть, что называется, чутье насчет всего, что касается младенцев, госпожа, и она говорит, что вы, как говорится, в интересном положении, если вы простите мою дерзость.
— А откуда она знает?
— Ну, она говорит, что люди всегда меняются, когда с ними это происходит… неважно, какого они происхождения, и она говорит, что готова биться об заклад.
— Возможно, Грейс права. Во всяком случае, я надеюсь, что это так и есть.
Мэг довольно улыбнулась.
Через несколько дней я стала думать, что Грейс не обмануло ее чутье.
Июль подходил к концу. Поля пшеницы на ферме Лонгриджей уже изменили свой цвет, став золотисто-коричневыми, а ячмень, овес и корнеплоды расцветили землю сотней оттенков — желтым, белым, синим, зеленым, багряным… Меня нельзя назвать поэтической натурой, но даже я чувствовала, что земля облеклась в одежды, символизирующие плодородие.
Как мне хотелось ребенка! Мысленно я беседовала с матерью и Берсабой, но написать им о своих подозрениях боялась, опасаясь ошибки.
И, конечно, я поддалась искушению поговорить со всеведущей Грейс.
— Грейс, — сказала я, — я почти уверена.
— О, госпожа, я совершенно уверена, — ответила она.
— Я так взволнована.
— Принести в этот мир новую крошечную жизнь — это самое волнующее, что только можно представить, госпожа.
— Да, похоже, что так.
— А вы не сомневайтесь, госпожа. Она подошла ко мне вплотную и взглянула мне в лицо, а потом положила руки мне на плечи.
— Я бы сказала, что у вас около двух месяцев, госпожа. Некоторые просто созданы для этого. У вас роды будут легкими, это я обещаю. Фигура у вас очень подходящая. Тонкая талия и широкие бедра — как песочные часы, для родов лучше не придумаешь.
— Ты меня успокаиваешь…
— О, я свое дело знаю. Тут, в лонгриджских окрестностях, нет ребенка от восьми и младше, кому я не помогала бы родиться на этот свет. А те, кто постарше, так им моя мать помогала. На меня вы можете положиться. Я от вас ни на минутку не отойду.
— Ну, сейчас еще рано об этом говорить.
— А вы не сомневайтесь, госпожа. Ребеночек-то уже есть, тут нечего и думать. Моя мать была лучшей повитухой во всей округе, и она научила меня всему, что умела. Самые знатные леди никого другого, кроме ее, и видеть не хотели. Она всегда знала, когда приехать, — за день, за два до срока. Никаких там приездов в последнюю минуту, если, конечно, была возможность. А то до ее приезда, бывает, такого наделают… Она еще за неделю готовилась…
Грейс вдруг умолкла, и я тут же спросила:
— Так, значит, она помогала и первой жене генерала?
— В том, что бедняжка умерла, нет вины моей матери. Она заранее сказала, что роды будут непростые. Госпожа была очень уж слаба, и мать знала, что ей не выкарабкаться, но все, что могла, она для нее сделала. Только без толку это. Будь ты лучшей в мире повитухой, против судьбы не попрешь. Но она, конечно, совсем не то была, что вы. Вы-то сильная, здоровая. Про нее нечего даже вспоминать…
— Я все-таки хотела бы узнать о ней побольше, Грейс.
Она поджала губы.
— Я думаю, вам нечего на пустом месте огород городить, госпожа. Вам нужно сейчас думать про своего будущего ребенка. Я знаю, что в апреле вы будете держать на руках малютку и называть его верхом совершенства.
Я улыбнулась. Судя по всему, она уже примеряла к себе роль няньки.
Настроение мое улучшилось. Было очень приятно сознавать, что, когда придет мой час, мною займется самая лучшая в мире повитуха.
Прибыл гонец с письмом от Ричарда. Его опасения относительно беспорядков на севере не подтвердились, и ситуацию удалось взять под контроль. Он собирался прибыть домой до конца этого месяца.
Я решила, что уже можно написать ему о моих предположениях, которые, наверное, обрадуют его:
«…У меня, конечно, нет уверенности, но это, видимо, так. Грейс, превосходная повитуха, которую мать обучила всему, что знала сама, прекрасно разбирающаяся во всех этих делах, абсолютно уверена и даже начала обращаться со мной как с бесценным изделием из фарфора. Ко времени вашего возвращения можно будет говорить об этом с полной уверенностью, но уже и сейчас я очень счастлива, поскольку сама чувствую, что это произошло.
В Тристан Прайори я еще ничего не написала. Моя мать, конечно, обрадуется, но начнет беспокоиться. Думаю, мне ничего на свете так сильно не хочется, как встречи с мамой и сестрой».
Через неделю пришло письмо от Ричарда. Видимо, он немедленно по получении вестей от меня сел писать ответ.
Он писал:
«Моя дорогая жена!
Ваше письмо принесло мне огромную радость. Я прошу вас бережно относиться к своему здоровью. Я постараюсь приехать домой как можно скорей — видимо, к концу месяца. Надеюсь, что в этот раз останусь с вами надолго, если, конечно, не возникнут какие-нибудь непредвиденные обстоятельства. В данный момент это выглядит маловероятным. Если бы ваша мать и сестра собрались к нам с визитом, я был бы очень рад. Мне не хотелось бы, чтобы вы, сейчас отправились к ним в гости: с каждой неделей вам следует быть все более осторожной. Будьте уверены, что я постоянно думаю о вас, за исключением тех случаев, когда занят военными делами. Вы знаете глубину моих чувств к вам.