Мы поехали дальше, и я заметила:
– Девочка ничего не сказала.
– Нет. Она почти не говорит. Петь – поет. Бродит сама по себе. А говорить… почти не говорит.
От ворот до дома было примерно полмили, и по обеим сторонам дорогу обрамляли кусты цветущей герани и фуксии. Кое-где за соснами мелькало море. Вот и дом. Перед ним широкая лужайка, по которой, распустив свои роскошные хвосты, разгуливали два павлина, красуясь перед самочкой. Еще один сидел на каменной стене; по обеим сторонам крыльца – две высокие стройные пальмы.
Дом оказался больше, чем я предполагала, увидев его с дороги. В нем было всего три этажа, но он был длинный и построен в форме буквы «Г». В окнах отражалось солнце, и меня вдруг охватило ощущение, что за мной следят.
Тэпперти подъехал к крыльцу, и не успела двуколка остановиться, как дверь распахнулась. На пороге стояла высокая женщина в белом чепце на седых волосах. Одного взгляда на ее горбоносое лицо с надменным, властным выражением было достаточно, чтобы я поняла – передо мной миссис Полгрей.
– Надеюсь, вы хорошо доехали, мисс Лей? – сказала она.
– Очень хорошо, спасибо, – ответила я.
– Но, наверное, устали и хотите отдохнуть. Входите. Сейчас мы выпьем по чашке хорошего чаю в моей комнате. Оставьте чемоданы здесь. Я распоряжусь, чтобы их отнесли в вашу комнату.
Я почувствовала облегчение. Эта женщина рассеяла то жутковатое ощущение, которое вселил в меня дорожный попутчик. Своими разговорами о смертях и самоубийствах Джон Тэпперти усилил его. Но миссис Полгрей была женщиной иного склада. От нее, казалось, исходил здравый смысл, и, может быть, потому, что долгая дорога меня утомила, мне было приятно это чувствовать.
Я поблагодарила, сказав, что с удовольствием выпью чашку чая, и она провела меня в дом.
Мы оказались в огромной прихожей, настоящей зале, где когда-то, наверно, проходили пиршества. Пол был из каменных плит, а обшитый деревом потолок высок, как в храме. Искусная резьба на балках придавала всему помещению нарядный вид. В конце залы было возвышение, за ним огромный камин, а на возвышении – длинный узкий обеденный стол, уставленный сосудами и блюдами из олова.
– Великолепно! – невольно вырвалось у меня, что доставило миссис Полгрей большое удовольствие.
– Я сама наблюдала за полировкой мебели, – сообщила она мне. – В наше время за служанками нужен глаз да глаз. Эти две девчонки Тэпперти – настоящие вертушки и балаболки, скажу я вам, и, чтобы разобрать, что они замышляют, нужно смотреть в оба. Воск и скипидар – вот из чего получается настоящая смесь для полировки. Все остальные – подделки. Я сама делаю свой состав.
– Результат просто превосходен и делает вам честь, – похвалила я ее.
Мы двинулись к двери в противоположном конце залы, за ней оказалась короткая – ступенек в шесть – лестница. Слева была еще одна дверь, на которую она сначала только указала, а потом, поколебавшись немного, открыла.
– Часовня, – сказала она, и я на одно мгновение увидела перед собой плиты пола из голубоватого сланца, алтарь, скамьи. На меня пахнуло сыростью. Миссис Полгрей быстро закрыла дверь.
– Сейчас мы ею не пользуемся, – пояснила она. – Ездим в церковь в Меллин. Это в деревне, на той стороне бухты… как раз за Маунт Уидденом.
Мы поднялись по ступенькам и оказались в огромной столовой, стены которой были увешаны гобеленами. Дерево стола мягко светилось полировкой, а в нескольких стеклянных шкафах стояла дорогая посуда. Пол накрыт голубым ковром. Из окон открывался вид на внутренний дворик замка.
– Это не ваша часть дома, – объяснила мне миссис Полгрей, – но я решила провести вас в свою комнату через передние покои. Как говорится, познакомить с характером местности.
Я поблагодарила ее, понимая, что она тактично намекает, что гувернантке не положено на равных общаться с членами семьи.
Мы прошли через столовую и, поднявшись еще по одной лестнице, очутились в небольшой уютной гостиной. Стены комнаты были обтянуты декоративной тканью, ею же обиты сиденья и спинки стульев и кресел. Мебель в комнате в основном старинная, и на ней видны следы заботливого ухода миссис Полгрей.
– А это – красная гостиная, или пуншевая, – сказала мне она. – Ее всегда так называли, потому что здесь раньше пили прохладительный пунш. В этом доме мы соблюдаем все старинные традиции.
На другом конце комнаты за тяжелыми парчовыми занавесями скрывалась еще одна лестница, по которой мы вышли в галерею, увешанную портретами. Мне было любопытно, нет ли среди них портрета Коннана Тре-Меллина и поэтому я постаралась взглянуть на каждый из них, но не найдя портрета мужчины в современном платье, пришла к выводу, что, по всей вероятности, он еще не написан и не занял подобающего ему места.
Из галереи вело несколько дверей, но мы быстро прошли по ней, и, когда миссис Полгрей открыла передо мной дверь в другом конце галереи, я поняла, что мы находимся в другой части дома. Помещения вокруг были менее просторными, и я решила, что здесь, должно быть, и размещается прислуга.
– Вот это, – сказала миссис Полгрей, – ваша часть дома. Лестница в конце коридора ведет в детскую. Ваша комната тоже наверху. Но сначала мы пройдем ко мне в гостиную и выпьем обещанный чай. Я приказала Дейзи приготовить его, как только услышала, что вы подъехали. Так что он должен быть скоро готов.
– Боюсь, что я не сразу научусь ориентироваться в этом доме, – сказала я.
– И не заметите, как научитесь. Но, выходя, пользуйтесь не той лестницей, которой мы сегодня поднялись наверх, а одной из других. Я покажу их вам после того, как вы распакуете вещи и отдохнете.
– Спасибо, вы очень добры.
– Я хочу, чтобы вам у нас понравилось. Я всегда говорила, что мисс Элвине нужна твердая рука. А у меня столько дел, что просто некогда с ней заниматься. Если бы я позволила мисс Элвине занимать мое время, то можно себе представить, в каком виде был бы весь этот дом. Нет, ей нужна хорошая гувернантка, а их, кажется, сейчас не просто найти. Поэтому, мисс, если вы сумеете справиться с ребенком, мы все будем очень рады.
– Я поняла, что у меня были предшественницы. – Она взглянула на меня непонимающе, и я быстро добавила: – У вас уже были гувернантки.
– А, да. Но не очень-то хорошие. Лучше всех была мисс Дженсен, но у нее, оказывается, были дурные привычки. Я была поражена. Она даже меня провела, – выражение лица миссис Полгрей красноречиво говорило о том, что человек, которому удастся ее провести, должен быть настоящим хитрецом. – Да, но ведь говорят же, что внешность обманчива. Когда все выяснилось, мисс Селестина была очень огорчена.
– Мисс Селестина?
– Молодая леди из Уиддена. Мисс Селестина Нэнселлок. Она здесь часто бывает. Тихая такая молодая леди, и очень любит этот дом. Сразу замечает, если я передвину что-нибудь. Вот почему они с мисс Дженсен так подружились. Обеим нравились старые дома, понимаете. Она была очень неприятно удивлена и расстроена. Вы с ней как-нибудь познакомитесь. Редко день пройдет, чтобы она сюда не приехала. Кое-кто у нас думает… О, господи, ну и заболталась же я, а вы, наверно, чаю ждете не дождетесь.