— Да, и это так очаровательно. У меня с собой корзинка с отменным завтраком.
— Где она?
— В моем купе. Сейчас принесу ее сюда — придется оставить вас на несколько минут.
Я поймала себя на том, что смеюсь. Мое настроение уже стало лучше.
Вскоре он вернулся с корзинкой.
— Я предупредил дома, — заявил он, — чтобы завтрак готовили на двоих.
— Значит, все это было запланировано.
— Любая операция требует тщательного планирования, если хотят, чтобы она прошла с максимальным успехом.
— Я все же не понимаю, почему вы не могли сказать мне.
— Не понимаете, что это могло вызвать возражения?
Такая, по всеобщему признанию, добродетельная леди, как вы, и вдруг путешествует до самого Лондона в обществе джентльмена с несколько сомнительной репутацией.
— Да, пожалуй, возражения могли возникнуть.
— Ну вот, а сейчас никто ничего не подозревает.
— У вас дома знают все же, что вы едете в Лондон?
— О нет. Ведь я дипломат в душе. Они думают, что я поехал в Плимут.
— К чему такие уловки?
— Просто не мог придумать никакого повода для поездки в Лондон. Но, конечно, в действительности повод у меня имеется, и даже очень хороший.
— Зачем вам понадобились все эти ухищрения, для того только, чтобы быть в Лондоне в одно время.со мной? Ведь мы и видеться-то не будем. Я не собираюсь расставаться с сестрой ни на час.
— А я приду с визитом. В качестве друга семьи.
— Вы неисправимы.
— Да, но вам это нравится. — Я рассмеялась, и вскоре мы оба дружно хохотали. — Так-то лучше, — сказал он. — Теперь вы снова похожи на девочку Кэролайн. В последнее время в вас появилась какая-то жесткость. В этом виноват отставной возлюбленный, да?
— Что вы об этом знаете?
— То же, что и все. Неужели вы думали, что такая животрепещущая информация могла не распространиться по всему Ланкаррону с быстротой молнии? Лучших разносчиков новостей, чем слуги, вам не найти. Они подслушивают у дверей, накапливают сведения, сообщают их своим коллегам, и в свое время слухи достигают наших ушей. Смею вас заверить, они знают, что я числюсь Дон-Жуаном, Аполлоном, ловеласом здешних мест. Можете сами выбрать имя, которое вам больше по вкусу. Имеется в виду, что я ценю ваш пол выше, чем большинство мужчин и, с другой стороны, пользуюсь взаимностью. Люди знают, что вас постигла любовная неудача, и решили, что вы приехали сюда, чтобы залечить раны. Они знают, что Поль женился на бедняжке Гвенни, чтобы вернуть дом, и с самого первого дня об этом сожалеет. Бессмысленно воображать, что наша жизнь для людей закрытая книга. Ни в коем случае. Она широко открыта, богато иллюстрирована, а текст в ней напечатан крупными буквами, так что каждый может заглянуть в нее и узнать обо всем.
— Следовательно, ни один из нас не застрахован от любопытства.
— Увы! Противостоять бурной деятельности детективного агентства слуг можно одним единственным способом: не обращать на нее внимания. В конце концов и у его представителей, несомненно, имеются свои секреты. И у них случаются любовные истории, измены и мезальянсы. Все мы люди, все одинаковы по своей сущности: богачи в замках, бедняки у их ворот. Разве кому-нибудь хочется не быть человеком, а чем-то иным? По-моему, это очень приятное состояние. Лучше быть человеческим существом, а не бабочкой, скажем, или стрекозой, несмотря на то, что некоторые из нас и похожи на этих нерадивых насекомых. — Я снова рассмеялась. — Вот и хорошо, — одобрил он.
— А теперь скажите, что мы будем делать, когда приедем в Лондон?
— Я знаю, что буду делать я: скажу вам до свидания и поеду к сестре. Потом все время буду оставаться у нее и выполнять свои обязанности крестной матери.
— Уверен, что вы будете настоящей феей-крестной.
— Постараюсь как можно лучше заботиться о своей крестнице.
— Это не вызывает сомнений. Надеюсь только, что вы не привяжетесь к ней и к Лондону до такой степени, что вздумаете нас покинуть. Мне вовсе не хочется без конца ездить в Лондон.
— Это было бы несколько затруднительно, принимая во внимание, что сейчас, как полагают ваши домашние, вы находитесь в Плимуте. Где вы собираетесь жить в Лондоне?
— Недалеко от дома вашей сестры есть подходящая гостиница. Как видите, я все заранее обдумал. Я там уже бывал и думаю снова в ней остановиться.
— Но вы понимаете, что в Лондоне я не смогу с вами видеться?
Яго усмехнулся.
— Насколько мне известно, ваша сестра очаровательная молодая дама. Мне не терпится познакомиться с ней.
— С ней вам не на что рассчитывать.
— Рассчитывать! Что это вам пришло в голову! Неужели вы думаете, что я мог бы пытаться завлечь добродетельную матрону, заставить ее покинуть свой домашний очаг?
— Я думаю, что вы рады были бы соблазнить любую женщину, представься вам такая возможность.
— Если у нее такое же холодное сердце, как у ее сестры, то ни о какой возможности не может быть и речи.
— Сердце-то у нее горячее, но только не про вас.
— В таком случае, мне придется ограничить свои усилия попыткой растопить сосульки, сковывающие сердце прекрасной Кэролайн.
— И потратите время зря. Для вас они никогда не растают.
— То есть вы допускаете, что они могут растаять для кого-то другого?
— Сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет.
— На вашем месте, я не стал бы ручаться.
— Ведь вы, как известно, играете только по-крупному, так что забудем мое ледяное сердце, хорошо?
— Договорились. Посмотрите, вот мост мистера Брунеля. Уже Плимут. В это купе больше никто не должен войти. Сделаем так, чтобы оно выглядело переполненным.
Он поставил свой чемодан на одно сиденье, сумку с едой на другое, а сам встал у окна.
— Хотелось бы, чтобы поезд не задерживался так долго на станциях. У двери остановились двое — мужчина и женщина — и заглянули внутрь. На губах Яго появилась обаятельная улыбка.
— Боюсь, господа, — сказал он, указывая на лежащие на сиденьях вещи, — что в этом купе все занято.
Женщина кивнула, и они удалились.
Яго подождал, пока поезд тронется, и только тогда снова сел на место.
— Вот не думала, что вам это удастся, — заметила я.
— Дорогая Кэролайн, мне всегда удается то, к чему я по-настоящему стремлюсь. Разве вы этого не знали?
— Не все, однако.
— Что вы имеете в виду?
— Об одном таком случае я помню. Вы собирались отвадить покупателей от Лэндовера, но произошло как раз обратное.