Так что лучше всего держаться подальше о г нее и терпеливо ждать, когда ему сообщат о рождении ребенка.
Он отвернулся от иконы, перед которой молился, стоя на коленях. Лампада, постоянно горевшая перед изображениями святых, освещала спокойное лицо Мадонны, и ему показалось, что он видит на нем упрек. Должен ли он, один из могущественных кардиналов, молить о благополучных родах ребенка, которому он не имел права давать жизнь? Может ли он ожидать, что Мадонна подарит ему сына — прекрасного здорового мальчика, когда сам он, сын церкви, обречен на безбрачие?
Эта мысль встревожила его, и поскольку Родриго всегда старался поспешно уйти от подобных мыслей, он стал думать о другом, глядя теперь на буйвола на украшавшей стены эмблеме, которая всегда поднимала настроение. Это был герб Борджиа, и когда-нибудь, решил Родриго, он станет гербом Италии, уважаемым и внушающим страх.
Да, приятно было разглядывать свой герб — символ власти и силы. Однажды, мечтал кардинал, Борджиа покорят всю Италию, он давно лелеял мечту объединить ее, и объединиться страна должна под началом Борджиа. Папа из семейства Борджиа! Почему бы и нет? Ватикан являлся центром католического мира; значит, Ватикан и должен объединить разделенную страну, ведь сила в единстве, а кто же, как не папа, более всего подходит на роль правителя объединенной Италии? Он, правда, пока еще не папа, и у него много врагов, которые сделают все возможное, чтобы помешать ему добиться такого высокого сана. Неважно! Он добьется своего, как добился того, чего хотел, его дядя Альфонсо, ставший папой Каликстом III.
Каликст был мудрым человеком; он понимал, что сила семьи в ее молодом поколении. Вот почему он и усыновил его, Родриго, и его брата Педро Луиса (в честь него он назвал старшего их с Ваноццей сына), вот почему он обогатил их и сделал их влиятельными и могущественными.
Родриго самодовольно улыбнулся; ему незачем было усыновлять чужих детей, у него есть свои собственные сыновья и дочери. Дочери оказались полезны, когда приходила пора заключать браки, которые объединяли знатные семьи с Борджиа, а сыновья… Слава Богу, они у него были, и он навсегда останется благодарным женщине, которая сейчас в этом самом замке производит на свет еще одно дитя, сына. Педро Луис, находящийся в Испании, постарается укрепить доверие страны к его отцу; энергичный Джованни — насчет него у Родриго были особенно честолюбивые планы, он любил его сильнее всех сыновей, — Джованни будет командовать всеми войсками Борджиа. Чезаре же, молодой и отважный (Родриго улыбнулся, вспомнив своего высокомерного младшего сына), должен посвятить себя служению церкви, поскольку если все, что задумал Родриго, будет достигнуто, один из Борджиа обязан обладать властью в Ватикане. Маленький мальчик предназначен для того, чтобы занять место папы после своего отца.
Родриго пожал плечами и усмехнулся: он еще сам не занял этого места. Но он непременно добьется своего, он твердо верил в это. Усмешка сошла с его лица, и в течение нескольких мгновений можно было видеть под приятной наружностью человека с железной волей.
Он многого добился и никогда не отступит назад, скорее предпочтет умереть. Он был уверен в том, что в один прекрасный день поднимется на папский престол, так же, как сейчас был уверен в том, что сегодня у него родится сын.
Ничто… ничто не должно оказаться на его пути, потому что, только став папой, он сможет осыпать своих детей почестями, которые дадут им возможность достичь высот, возможных в этой жизни для Борджиа.
А новорожденный? «Мальчик, — молил он. — Пресвятая Дева, пусть будет мальчик. У меня есть три сына, красивых и здоровых мальчика, и все-таки мне нужен еще один».
Он снова с нежностью подумал о детской в доме на Пьяцца Пиццо ди Марло. Как эти малыши радовались его визитам! Он был для них дядей Родриго. Пока необходимо, чтобы они знали его как дядю; совершенно неприемлемо, чтобы к нему — священнослужителю — обращались «отец». «Дядя» звучало достаточно хорошо. Однажды эти маленькие мальчики узнают, кто они на самом деле такие. Он с удовольствием предвкушал ту радость, с которой он сообщит им об этом. Родриго любил доставлять удовольствие близким, а если нужно было сообщить неприятную новость, он предоставлял это сделать другим. Какая славная судьба уготована им, потому что сиятельный кардинал не просто их дядя, он их отец! Как загорятся глаза Чезаре — самодовольного восхитительного создания! Какой важный вид будет у Джованни — милый, самый любимый Джованни! И только что родившийся ребенок… Ему тоже достанется его доля почестей.
Чем они сейчас занимаются? Спорят со своей няней? Очень похоже. Он представил угрозы Чезаре, сдерживаемый гнев Джованни. Они были полны жизни и здоровья — это они унаследовали от Ваноцци, равно как и от своего отца, и каждый из мальчиков знал, как добиться желаемого. Они могли справиться с дюжиной нянек — ничего другого он от них и не ожидал. Они — сыновья Родриго Борджиа, а когда ему не удавалось справиться с женщиной?
Теперь он стал вспоминать прошлое, вспоминать о сотнях женщин, доставивших ему удовольствие. Когда он начал служить церкви, его пугало, что он должен дать обет безбрачия. Теперь он мог посмеяться над своей тогдашней наивностью. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы узнать — кардиналы и даже папы имеют любовниц. От них и не ждали ничего иного, нужно только соблюдать приличия, а это совсем другое дело. Не воздержания ожидали от них, а осторожности — и только.
Наступал торжественный момент рождения нового человека, еще более торжественным казалось размышлять об этом… Но если быть честным, то новая жизнь не должна была бы зародиться, чтобы прийти в этот мир.
Он опустился в кресло, не отрывая взгляда от пасущегося буйвола на гербе, и стал припоминать самые значительные события своей жизни. Возможно, самым ранним — и таким образом самым важным, поскольку, не случись его, стало бы невозможным то, что последовало позже, — было усыновление их дядей Каликстом III, его самого и его брата Педро Луиса, и обещание дяди воспитать их как своих собственных сыновей, если они откажутся от фамилии своего отца — Ланцоль — и примут имя Борджиа.
Их родители очень хотели, чтобы усыновление состоялось. У них еще были дочери, но папа не интересовался ими, и все знали, что лучшей судьбы, чем обещало покровительство папы, быть для братьев не может. Их мать — родная сестра папы — была урожденной Борджиа, так что мальчикам просто предстояло принять фамилию матери взамен фамилии отца.
Это стало началом счастливой судьбы.
Дядя Альфонсо Борджиа (для мира — папа Каликст III) был испанцем, родился он недалеко от Валенсии. Он пришел в Италию вместе с королем Альфонсо Арагонским, когда монарх получил трон Неаполя. Испания — наиболее честолюбивая держава, быстро захватывающая власть над миром, — стремилась усилить свое влияние на Италию, и не было лучшего пути достичь этого, чем избрание папой испанца.
Дядя Альфонсо всегда чувствовал поддержку Испании, получив папство. Победу ему принес 1455 год. Все Борджиа ощутили себя единой семьей. Они были испанцами, а испанцев в Италии не жаловали; поэтому все испанцы должны держаться вместе, что позволит им получать самые важные посты.