— Пустяки.
— После этого ей нельзя оставаться при дворе.
— Послушайте, — сказал Жан Батист, — я немедленно выдам ее замуж. У меня есть брат-холостяк, он согласиться жениться на ней, и это позволит нам щелкнуть монсеньора герцога по его курносому носу.
Ле Бель колебался. Он страшно боялся Шуазеля и в эту минуту проклинал тот день, когда привел Жанну к королю. Ле Белю хотелось лишь одного: вернуть расположение герцога, избавив двор от Жанны, Ле Бель решил делать то, чего требовал от него герцог, и твердо заявил:
— Я должен сейчас же пойти к королю и сказать ему правду.
* * *
Ле Бель просил у короля личной аудиенции. Луи с любопытством и участием смотрел на взволнованного Ле Беля. Чем так испуган его камердинер?
— Что случилось? Что беспокоит вас, Ле Бель? — спросил Луи. — Вам надо поберечь свое здоровье. Вы напомнили мне человека, который умер неделю назад. Помните, наверное? У него был такой же вид, как сейчас у вас.
— Сир, я чувствую себя хорошо. Но очень боюсь, что провинился перед вами из-за мадам дю Барри.
— В таком случае вы просто сошли с ума. Я еще никогда не был так доволен вами.
— Эта женщина не совсем такая, как вы о ней думаете. Она не графиня.
Луи улыбнулся:
— Охотно верю этому.
— Сир, ее мать была кухаркой.
— Как интересно, — сказал Луи. — Надеюсь, она научилась от матери этому искусству. Вы ведь знаете, как я ценю кулинарное искусство. Что еще мы могли бы изучать вместе с ней?
— Кухарка, сир... кухарка, простая кухарка, — причитал Ле Белль. — Дочь кухарки принята в Версале!
Луи от души расхохотался. Сколько лет он уже так не смеялся, подумал Ле Бель. Он никуда не отпустит от себя эту женщину.
— Вы придаете слишком большое значение не очень важным вещам, — заговорил Луи. — Графиня, кухарка! Я король, Ле Бель, и смотрю на обеих — и на графиню, и на кухарку — со слишком большой высоты, чтобы разглядеть, так ли уж они далеки друг от друга. — Вашему Величеству легко шутить, не я еще не сказал вам всего. Есть кое-что и похуже.
Лицо Луи слегка омрачилось. Ему начал досаждать этот отчет о прошлом Жанны. Оно его не интересовало. Для него важно было лишь то, что благодаря Жанне его теперешняя жизнь стала сносной и даже более того.
— Я ничего больше не желаю слушать, — сказал король Ле Белю.
— Сир, я обязан сказать вам это, — продолжал Ле Бель, не замечая удивленного взгляда Луи. — Простите меня, сир, но эта женщина не замужем.
Король помедлил с ответом, но, пожав плечами, сказал наконец:
— Это уже хуже, но ничего страшного — дело поправимое. Выдадим ее немедленно замуж. — Он снова засмеялся.
Ле Бель удивленно уставился на короля. Таким он Луи еще не видел — влюбленным, милостивым, снисходительным, великодушным. Теперь Ле Бель мог не бояться герцога Шуазеля и его сестру.
И все же Ле Бель не отважился бы пойти к ним и передать, что король просто сказал: «Выдадим ее немедленно замуж».
— Сир, вы не можете... вы не должны... — лепетал Ле Бель. Несколько мгновений Луи смотрел на Ле Беля, как будто не веря своим глазам и ушам, а потом резко проговорил:
— Вы берете на себя слишком много!
— Но сир, эта... эта женщина низкого звания и... незамужняя.
Лицо Луи побагровело. Он схватил каминные щипцы и замахнулся ими на Ле Беля. Сейчас он был похож на юного любовника, бросившегося на защиту своей возлюбленной.
— Еще немного — и я огрею вас этими щипцами! — крикнул он. — Убирайтесь вон отсюда.
Ле Бель покачнулся. Теперь его лицо стало багровым, и у него подергивались губы. Луи устыдился необычной для него вспышки гнева.
— Ну-ну, успокойтесь, — уже ласково сказал он. — Идите к себе, вам надо отдохнуть. Вы стареете, Ле Бель. Я тоже старел, пока не явилась мадам дю Барри и не вернула мне бодрость духа и тела. Теперь идите. Вы принимаете слишком близко к сердцу то, что совсем не важно.
Ле Бель поклонился и вышел, оставив короля одного. Да, таким он давно не видел короля. Ясно было, что король намерен оставить мадам дю Барри при дворе. Она будет признана официальной фавориткой и займет место мадам де Помпадур. А Шуазель? Он так и останется ему врагом. «Идите к себе и отдыхайте,» — так сказал король. Отдыхайте! Легко сказать... Отдыхать — и ждать мести Шуазеля?
Ле Бель провел ночь без сна, а днем с ним случился удар. Он прожил еще несколько часов.
Ле Бель умер от потрясения — так говорили при дворе. Его потрясло, что бывшая гризетка, которую он же и заманил в силки, вот-вот займет место мадам де Помпадур.
* * *
Жан Батист, между тем, не теряя времени даром, привез в Париж своего неженатого брата шевалье Гийома дю Барри, чтобы женить его на мадемуазель де Вобарнье (дворянское «де» присвоил Жанне все тот же неутомимый Жан Батист).
Шевалье Гийом не возражал против такой женитьбы. Ему пообещали за эту услугу щедрое вознаграждение, и Гийом обрадовался подвернувшейся возможности пусть хотя бы на время, но вырваться из обветшалого старого замка в Левиньяке, где он и его сестры жили под гнетом деспотичной матери.
Жан Батист ликовал. Его дела складывались как нельзя лучше. Требование короля выдать Жанну замуж со всей очевидностью указывало на то, что Луи решил оставить ее при дворе, а это было равносильно ее признанию фавориткой.
Жанна готовилась следовать по стопам мадам де Помпадур, восхождение которой все еще оставалось памятным серьезным наблюдателям. Это был путь из мрака безвестности к вершинам власти.
Твердо решивший, что его интересы не должны быть забыты, Жан Батист привез из Левиньяка в Париж не только брата Гийома, но и сестру Фаншон, которая могла бы стать компаньонкой Жанны и блюсти интересы семейства дю Барри.
Фаншон, женщина средних лет, чуть прихрамывающая, но очень подвижная и пронырливая, любила своего предприимчивого брата Жана Батиста и была очень благодарна ему за то, что он избавил ее от унылой жизни в фамильном замке.
Потом Жан Батист постарался выправить для Жанны поддельное свидетельство о рождении, из которого явствовало, что она законная дочь Жан-Жака Гомара де Вобарнье. Жан Батист не ограничился этим и убавил возраст Жанны на несколько лет. Ей было на самом деле двадцать пять, что считалось не первой молодостью, а по документам стало двадцать два.
Что касается шевалье Гийома, то он превратился в вельможу, мессира Гийома, графа дю Барри, капитана флота.
Теперь каждый может быть доволен, сказал Жан Батист по завершении столь важных дел.
Гийом мог воротиться домой, радуясь полученному щедрому вознаграждению, Фаншон должна была получить место при дворе, а Жанна избавлялась от хлопот, связанных с тем, что она носит вымышленное имя, ибо теперь она и в самом деле стала мадам дю Барри. Мог быть доволен и король. Никаких прегрешений против этикета больше не было. Луи мог преспокойно наслаждаться обществом своей возлюбленной.