Марго всем демонстрировала, как скорбит по королю. Она заказала поминальные песнопения в его память в августинском монастыре, и однажды, когда выходила из храма, к ней подошла одна женщина и попросила с ней поговорить.
– Говори, – велела Марго.
– Мадам, – начала женщина, – когда я была служанкой у мадам де Верней, к ней захаживал Равальяк…
– Ну?
– Я уверена, что мадам де Верней вместе с герцогом д'Эперноном ответственны за убийство короля.
Марго пришла в ужас, отвела женщину к себе домой и хорошенько обо всем расспросила. Женщина пылала гневом и говорила, что жаждет справедливого возмездия.
Марго тут же отправилась к Марии Медичи, с которой находилась в самых добрых отношениях. Для Марии настало самое счастливое время жизни, потому что она стала регентшей маленького короля и обладала всей властью, к которой так стремилась. Ее дорогой Орсино Орсини был рядом, как и Леонора с Кончини. Францией правили итальянцы, что веселило… итальянцев.
Мария все выслушала и обсудила с Орсини. Было бы неразумным, сказал он, раскапывать это дело; кто знает, к чему это приведет. Пламя одного скандала даст искру другому. Король умер, Равальяк получил свое, дело закрыто.
Так и порешили, хотя требовалось добиться молчания от мадам д'Экоман. Ее обвинили в лжесвидетельстве, а ее внешность – она хромала и была немного горбатой – помогла обвинить ее и в колдовстве. Королева решила, что лучше всего будет упрятать ее за «высокие стены», то есть сослать в монастырь, где она будет жить, никому не видимая, до конца своих дней.
Генриетта послала королеве любезное письмо, благодаря за то, что она называла справедливостью. Королева любезно ей ответила. Ссориться с Генриеттой ей теперь не было никакого резона, и она не хотела вмешиваться в ее жизнь, за исключением того, что запретила ей и ее сестре Мари выходить замуж. Они начали свою жизнь потаскухами, заявила королева, и нечего искать искупления грехам в замужестве.
Генриетта, поняв, что больше никогда не будет пользоваться при дворе прежней властью, поселилась в провинции, ей стало свойственно чревоугодие, и она так располнела, что умерла от апоплексического удара.
Шарлотта смирилась со своим замужеством и родила Конде нескольких детей.
Людовик XIII подрастал, но люди продолжали вспоминать его отца. Они собирались в переулках и на бульварах, чтобы поговорить о нем. Генрих IV был единственным королем во Франции, который повернулся лицом к беднякам, напоминали они друг другу и со слезами на глазах кричали: «Виват король!» Он ушел от них – король, который говорил, что больше всего хочет, чтобы у каждого француза в воскресенье в котелке варилась курица, король, который принес стране благоденствие, человек, обладавший тремя талантами: мог пить с последним простолюдином, был доблестным воином и неукротимым сердцеедом.
Больше такого им увидеть не суждено.