– Это было больно?
Профессор прищурил голубые, подернутые хмельной поволокой глаза:
– Дружок, он гнил заживо. Это самое страшное, что можно себе представить. И то же самое может случиться с тобой.
Егор несколько секунд молчал, потом спокойным, уверенным голосом заявил:
– Думаю, если мы не сделаем это сейчас, то другого шанса у меня просто не будет. Так что я готов рискнуть.
– Что ж, это твое право. Надеюсь, ты помнишь год, месяц, число и время момента, в который я должен тебя переправить?
– Да. Да, это было… – Егор наморщил лоб и назвал Терехову дату.
Тот кивнул:
– Хорошо.
– Есть еще вопрос, профессор. В чье тело я перемещусь? Кто будет моим «носителем»?
– Выбор будет произвольным, – ответил Терехов.
– То есть… я могу переместиться в тело Гитлера?
– Я бы этого не исключал, – с усмешкой произнес профессор. – Больше того, это было бы чрезвычайно удобно, не так ли?
Внезапно Терехов стер усмешку с губ, словно вспомнил о чем-то неприятном, провел ладонью по всклокоченным волосам и сказал:
– Есть проблемка, Волчок.
– Какая?
– Видишь ли, я никогда не думал, что все может быть иначе. Победа нацистов казалась мне безальтернативной и бесспорной. Но в твоей реальности людям удалось победить дьявола и запереть его в клетку.
– Да, наши деды сделали это, – сказал Егор.
– Это значит, история может быть подкорректирована. В любую сторону. Понимаешь, о чем я?
Егор прищурил холодные, недобрые глаза:
– Намекаете на то, что нацисты могут отправиться в прошлое следом за мной?
– Намекаю на то, что если Машина заработает, то они могут отправиться куда угодно. Ты представляешь, каких бед они могут натворить?
Егор на секунду задумался, а затем уверенно произнес:
– Значит, вы должны уничтожить Машину времени. Как только я отчалю в прошлое, обложите ее динамитом и взорвите.
– А если у тебя не получится? – усомнился профессор. – Ты рискуешь застрять в прошлом навсегда.
– Я готов пойти на этот риск.
– Но…
– И хватит разговоров. У меня голова кругом идет от всей это философии. Пора начать действовать.
Профессор несколько секунд пребывал в задумчивости, потом тряхнул головой и бодро проговорил:
– Да! Ты прав! Машина находится в охраняемом ангаре. Это недалеко. Чтобы пройти в ангар, необязательно даже выходить на улицу. Туда ведет специальный подземный туннель.
– Сколько человек охраняют Машину времени?
– Обычно около десятка, – с некоторым сомнением в голосе ответил Терехов. – Но я уверен, что сегодня их будет меньше.
– Из-за нападения повстанцев?
– Да.
– Какого поколения модификации эти бойцы?
– Первого, – сказал профессор. – На территории базы почти все охранники первого поколения.
Егор одобрительно кивнул.
– У вас есть какое-нибудь оружие? – уточнил он. – В спешке я позабыл прихватить с собой автомат или ружье.
Профессор покачал головой:
– Нет, оружия нет. Но у меня есть реактивы и растворы, из которых можно создать что-то вроде химических гранат.
– Как много времени это займет?
– Недолго. Если начну прямо сейчас.
– Тогда приступайте. Я буду на подхвате.
Профессор кивнул, залпом допил вино, поставил пустой фужер на стол, тяжело поднялся и двинулся к большому стеклянному шкафу, на полках которого стояли бутылочки с химическими препаратами и реактивами.
Пятнадцать минут спустя химические гранаты были готовы. Они представляли собой десять бутылок из особого стекла, заполненных гремучими смесями, которые сделал профессор Терехов.
Старик выглядел уставшим. Работая над гранатами, он то и дело прикладывался к бутылке, и к тому моменту, когда работа завершилась, был уже изрядно пьян.
– Проф, вы плохо выглядите, – сказал Егор, неодобрительно глядя на старика.
Тот провел перед лицом Волчка рукою, как бы скопом отметая все его обвинения, и снисходительно заявил:
– Поверь мне, юноша, я никогда не чувствовал себя лучше.
Он опять потянулся за бутылкой, но Волчок опередил его. Он схватил бутылку и швырнул ее в угол комнаты. Морщинистые пальцы Терехова ухватили воздух, а его по-стариковски мутноватые голубые глаза вспыхнули гневным огоньком.
– Какого черта ты делаешь, парень?! – воскликнул он сердито.
– От нас с вами зависит слишком многое, проф, – спокойно ответил ему Волчок. – Мы не можем облажаться.
Профессор нахмурился, но спорить не стал. Лишь сказал со вздохом:
– Черт с тобой. Напьюсь после того, как отправлю тебя в бункер. Хватай гранаты. И будь с ними поосторожнее. Тряхнешь слишком сильно – и тебе конец.
Егор, действуя с величайшей осторожностью, рассовал склянки по карманам. После чего посмотрел Терехову в глаза и сказал:
– У меня есть один вопрос, который не дает мне покоя.
– Попробуй задать его мне, – предложил профессор. – Быть может, я сумею на него ответить.
– Видите ли, проф, я, будучи человеком недалеким, не могу понять одного факта.
– Какого?
– Один из моих дедов погиб в апреле сорок пятого, на подступах к Берлину. А за год до этого, в сорок четвертом, будучи в отпуске, он зачал моего отца. Но если в вашей реальности война закончилась в сорок третьем году полной победой фашистов, то как мой дед сумел встретить мою бабку? А если он ее не встретил, то, значит, мой отец никогда не родился. А следовательно, я тоже никак не мог появиться на свет. Так почему же я все-таки существую в этой реальности?
Терехов наморщил лоб, а затем раздумчиво проговорил:
– Думаю, дело тут вот в чем. После того, как ты убил Гитлера, образовался целый пучок альтернативных реальностей. В одних из них фюрером стал не Геринг, а имперский министр внутренних дел Гиммлер. Фашисты не сумели создать ядерную бомбу и в итоге проиграли войну. (Может быть, даже раньше, чем в той истории, которую ты знаешь.) В других альтернативных реальностях они одержали победу и подчинили себе весь мир, однако потом что-то пошло не так, и они выпустили власть из рук.
Профессор перевел дух, затем продолжил, подергивая себя пальцами за крашеный ус:
– Машина времени перенесла тебя в наиболее близкую из возможных альтернативных реальностей. В ту реальность, где фашисты победили, но твой дед каким-то образом выжил и все-таки встретился с твоей бабушкой. Думаю, иначе и быть не могло, поскольку, с точки зрения квантовой физики, позиция наблюдателя чрезвычайно важна. Ты – наблюдатель.