А Громол, закинув хрупкое дело девушки на плечо, уже бежал к лошадям. В темноте, гортанно окликая друг друга, зашевелились газары.
Кто-то из них вытащил из теплившегося еще костра головню и раздул ее. Другой подбросил в костер сухой травы. Пламя вспыхнуло сильнее и выхватило из тьмы силуэты вскочивших на ноги газаров, осветив их плоские носы и острые скулы.
Глеб побежал за Громолом, как тот и велел, но, услышав за спиной погоню, присел за кустом бузины. Мимо куста, за которым он спрятался, пробежал газарский воин. Позади раздался пронзительный вопль, а затем – проклятья: кто-то обнаружил, что девушки нет на жертвенном шесте.
– Все к лошадям! – уже не таясь, закричал Громол. – Быстро!
Ратники и полонцы ринулись туда, где сторожили готовых к скачке коней старец Осьмий и Васька Ольха. На раскинувшейся под луной белесой равнине они смотрелись темным пятном. Навстречу Громолу скакал дозорный газар.
– Что случилось? – крикнул он на своем гортанном языке.
– Оборотни! – гаркнул в ответ Громол и схватил его лошадь под уздцы.
Дозорный, мгновенно оценив ситуацию, выхватив саблю и рубанул охотника. Но Громол скользнул в сторону и легко отразил мечом удар. Его ответный выпад достиг цели – меч охотника выбил из плеча газара фонтан крови.
Испуганная лошадь встала на дыбы. Вылетев из седла, дозорный прокатился по земле, но тут же вскочил на ноги. Поручик Путята на бегу отсек ему мечом голову.
Наперерез бегущим ратникам устремился другой всадник.
– Пригнитесь! – крикнул Громол.
Глеб пригнулся и услышал, как над головой его прожужжала стрела.
Человек десять газаров уже отсекали их от лошадей. Печенег Алатык подхватил с земли бревно и бросился на низкорослых газаров.
Его атака была столь внезапной, что газары не успели разбежаться в стороны, и Алатык, почти не встречая сопротивления, принялся разить их бревном направо и налево.
Огромное бревно вертелось в руках великана, как легкий шест. Оторопевшие газары, не обученные сражаться против вертящегося бревна, летели в стороны с разбитыми головами и переломанными костями.
Из кустов бузины на Глеба выскочил косоглазый крепыш. Он что-то рявкнул по-газарски и махнул саблей. Глеб увидел, как блеснул в лунном свете клинок, и резко отскочил в сторону. Меч газара рубанул воздух.
Глеб не медлил. Он выхватил из закрепленных на щите ножен метательный нож и швырнул его в противника. Глеб не надеялся на успех, но нож-летун, выкованный Вакаром-вещуном, не подвел и вонзился противнику в плечо. Газар рухнул на землю и застонал.
А печенежский богатырь Алатык все кружил свое бревно. Полянка вокруг него была усеяна истекающими кровью газарами. Но вечно это продолжаться не могло. Края бревна были разбиты в щепки и измочалены.
И вдруг Глеб вспомнил про ружье. В пылу битвы он совершенно забыл о своем грозном оружии!
Обозвав себя болваном, Глеб выхватил ружье из кожаного чехла, быстро дослал патрон в патронник и выстрелил в воздух. Грохот выстрела прокатился по лесу, как раскат грома. Сражающиеся замерли, с изумлением на него уставившись.
– У меня в руках Волшебный Посох! – заорал Глеб. – Мне его подарил бог Перун! Я могу поразить громом и молнией любого!
Один из газаров гаркнул что-то на своем языке и выхватил из колчана стрелу. Однако Глеб не дал ему выстрелить. Он вскинул ружье прикладом к плечу и, почти не целясь, нажал на спусковую скобу.
И снова грохот пронесся по лесу. И снова Глебу повезло. Пуля перебила газару ногу, и он рухнул лицом в траву.
– Я поражу громом любого, кто попробует нас остановить! – крикнул Глеб.
Первым в себя пришел Громол.
– На коней! – крикнул он.
Ратники и полонцы быстро оседлали коней. Глеб, держа ружье наготове, тоже вскочил на свою гнедую кобылку.
Копыта бодро зацокали по утоптанной тропе.
Однако газары быстро сбросили оцепенение. Самые смелые из них вбежали на пригорок, подняли луки и принялись пускать вслед беглецам стрелу за стрелой. А их товарищи уже вскочили на своих приземистых лошадок.
Началась погоня. Под всадниками хрипели кони, ошметья пены разлетались в стороны.
Коротконогие лошадки газаров не выдержали бешеной скачки, запалились, заспотыкались. Половина газаров вынуждена была спрыгнуть с коней, чтобы те не попадали на бок. Другие тоже сбились с маха, проскакали еще чуть-чуть и остановились.
Гонку прекратили уже на рассвете. Ратники, спрыгнув с коней, обтирали их потные бока пучками сухой травы. Некоторые из них стали спускаться по распадку к реке – на водопой. Другие еще медлили подпускать коней к воде, чтобы не опоить с перегона.
Глеб тоже принялся обтирать свою лошадь травой. Рядом с ним остановился толстоногий конь Алатыка. Печенег лежал на коне, обхватив его шею могучими руками, и хрипло дышал.
– Алатык! – окликнул его Глеб. – Алытак, ты…
Глеб осекся. Только сейчас он увидел, что из спины печенежского богатыря, обтянутой ватным халатом, торчал целый десяток оперенных стрел.
Глеб перевел дух, поняв, насколько близко он был от смерти. Ведь добрая половина этих стрел предназначалась ему, и если бы широкая спина Алатыка не заслонила его, быть ему сейчас трупом.
– Алатык, – тихо позвал он. – Ты меня слышишь?
Печенег приподнял голову, посмотрел на Глеба мутным взглядом и хрипло спросил:
– Мы ушли?
– Да.
Алатык улыбнулся:
– Хорошо… – И снова повалился на шею коня.
Подошел Громол. Быстро оглядел спину печенега, нахмурился и пробормотал что-то себе под нос.
– Мы сможем ему помочь? – спросил Глеб дрогнувшим голосом.
Охотник отрицательно качнул головой:
– Нет. Он истек кровью.
– Нужно снять его с коня!
С помощью подбежавших Васьки Ольхи и поручика Путяты они осторожно сняли печенежского богатыря с коня и положили его боком на траву. Алатык попробовал приподняться, но затылок великана стукнулся о сырую землю, а глаза закатились и остекленели.
– Кончился, – выдохнул Васька Ольха и горестно вздохнул.
Тело богатыря едва уместилось в обласе. Алатык лежал в долбленке спокойно, и суровое лицо его казалось высеченным из камня. Он словно прилег отдохнуть перед тем, как снова вступить в схватку с врагами.
– Прощай, Алатык, – торжественно произнес Путята. – Ты был храбрым воином. Пусть твои боги примут тебя и усадят за пиршественный стол. А если они не поверят, что ты сражался храбро, пусть они призовут для ответа нас, княжьих ратников. Мы подтвердим. Прощай, Алатык, печенежский богатырь!
– Прощай, Алатык! – вторил ему хор мужских голосов, в котором потерялся и один женский – принадлежавший плененной газарами и обреченной на сожжение девушке.