Приступаем к следующему пункту реализации нашего плана. Задача не слишком простая, зато интересная: еще сильнее оттолкнуть Макса от Милы. Хотя, судя по несчастному виду сестрицы, с этим она сама справится лучше всех. Что может взбесить нормального парня? Правильный ответ: нюни и раздражительность. Надо бы побольше доставать Милу, особенно налегая на утро перед занятиями. Она у нас барышня впечатлительная – стоит испортить ей настроение с утра, будет кукситься весь день, как затяжной дождик. Хорошо бы, если бы она пуганула Макса бурным проявлением чувств, но этого, похоже, ждать бесполезно. Так что избираем пока тактику мелких точечных ударов и готовим плацдарм для массированного наступления на объект.
– Мам, а когда мы съездим с тобой в магазин? – заныла я, появившись в комнате, где мама, удобно устроившись в кресле, читала новую книгу в мягкой обложке. – Ты же обещала!
– Эльвира, обязательно. Но давай не сейчас. – Она даже не подняла голову от романа – еще бы, очередные дешевые страсти дороже ей, чем собственные дочери.
– Ну ладно, обойдусь, – сказала я, разворачиваясь и демонстрируя абсолютно прямую спину расстроенного, но гордого подростка. – На самом деле, у меня и старых шмоток полно. Могу надеть на свидание джинсы или штаны-милитари…
– Элечка, извини, мой зайчик! Ну конечно, давай собирайся! Лучше и вправду съездить сегодня!
Мама отложила книгу и решительно отправилась в спальню – одеваться. Главное – затронуть ее слабую струнку и дать понять, что, если мы не поедем сегодня же, я могу и передумать. Не останется никакой надежды на мое «исправление». А так, можно сказать, я поступила благородно, предоставив ей возможность изменить мою манеру одеваться, избавившись тем самым от «позора семьи».
Мы поймали машину и доехали до торгового центра, похожего скорее на город в городе. Я всегда думала, что там можно выжить в случае нашествия инопланетян: продукты, всякое необходимое на первые дни – в наличии, даже бомбоубежище есть – в виде подземной парковки.
– Только, Элечка, если ты уж решила поменять имидж, слушай мои советы, – предупредила мама, не без основания опасаясь, что поход закончится покупкой новых брюк – джинсов или в стиле милитари – и футболки.
– Да, конечно, мамочка! – ответила я, как по нотам, отыгрывая роль пай-девочки.
Мама немного успокоилась и завела меня в один из отделов, где с ходу навалила мне на руки груду всего – каких-то платьев, сарафанов, юбочек.
Я молча принимала все и плелась в примерочную: в тряпках мама разбиралась гораздо лучше меня. Да и могла ли я еще, скажем, несколько месяцев назад представить, что буду шляться по торговому центру и мерить всякие гламурные вещи? Я, которая всегда смеялась над Милой. Увидь меня сейчас одноклассники, они бы глазам не поверили.
В школе у меня сложилась определенная репутация. Все в классе знали, что идти против меня – себе дороже. Язык у меня, к счастью, подвешен именно в том месте, где надо, к тому же я не стесняюсь использовать оружие врага.
Так, Ксюшу Пеночкину – эдакую мальвинку с длинными ресницами и тупым выражением на кукольной роже – я била Милкиным оружием.
Проходишь, бывало, мимо их компании, восторгающейся очередной Ксюшиной обновкой: «Ой, какие брючки!», «Супер!», «Кавай!», и небрежно, будто мимоходом бросишь: «Это ты на распродаже купила? Судя по линии талии, из коллекции прошлого сезона». Они и заткнутся, только смотрят вслед злобно и шипят. Ну шипите, шипите на здоровье, мне от этого ни жарко ни холодно.
В последнее время я, правда, слишком занята, поэтому их и не трогаю. Но они по привычке шугаются. Вот что значит дрессировка!
Я взглянула в зеркало примерочной, одергивая подол коротюсенького платья. Нет, пожалуй, мама переборщила, к такому я еще не готова. Да и Макс насмотрелся на гламурных девочек в едва прикрывающих пятую точку платьицах, его этим не взять. Тут нужно нечто другое. Смелость и необычность – вот что его привлекает, на этом мы и построим свою игру.
В школе, кстати, заметили, что я стала немного другой.
Ковалев вот вчера подошел и, словно забыв, с кем имеет дело, положил руку мне на плечо, говоря: «А ты, Эль, изменилась, в тебе появилась какая-то загадка».
Это он опять ко мне клеится. Он ко мне уже давно клеится, класса, наверное, с пятого.
Уж не знаю, на что надеялся, наверное, на то, что я совсем сбрендила, но я сбросила его руку с плеча и доходчиво объяснила направление, куда ему следует держать путь.
Ковалев отсалютовал мне и сказал, что непременно отбыл бы туда, но только в моей компании. Он вообще не теряется и в принципе мог бы понравиться мне, если бы мне вообще мог понравиться кто-то из одноклассников. Но, увы и ах, предпочитаю ребят постарше. На кишащую вокруг мелюзгу и смотреть без необходимости не буду.
– Ну как? – в кабинку заглянула мама, оценивая креативное, похожее на робу, платьице – длинное, но тем не менее выгодно скрывающее недостатки моей фигуры и подчеркивающее ее немногие достоинства. – В принципе хорошо, но, может, что-то понежнее?
– Нет, возьмем это, – твердо сказала я, и мама, привыкшая, что у меня не забалуешь, согласно кивнула:
– Впрочем, тебе действительно идет.
Кроме платья мы выбрали короткую юбку, а затем, побродив по этажам, обзавелись ветровкой, несколькими топиками, еще одним платьем, покороче, туфлями и новым бельем. Обычно я предпочитаю простое бесшовное белье спортивного типа, но тут наступила на горло собственной песне, выбрав кружевное – очень неудобное. Не знаю, как Милка носит все эти трусики-стринги, безжалостно впивающиеся в попу.
– Вот и ты стала совсем большая, – произнесла мама немного грустно, когда мы усаживались в такси, чтобы ехать домой.
Возраст для нее – больная тема. Еще бы: ей уже почти сорок, но я лично видела, как она расцвела от радости, когда однажды на улице какой-то незнакомый противный дядька походя бросил:
– Ой, какие милые сестрички!
Это о нас с мамой. Тут детектора лжи не нужно, чтобы понять что к чему, но она купилась и растаяла, как мороженое.
Мы вернулись домой. Предварительная часть подготовки почти завершена. Осталось еще одно… Но это – завтра.
Добиваться от людей того, чего хочешь – легко. Большинство из них можно взять на «слабо», остальных – на один из их недостатков, большей частью почитаемых самими объектами как достоинство.
Мысль, наверное, не новая, зато верная. И вот к ней маленькая, но не без художественного вкуса, иллюстрация.
* * *
– Ты когда-нибудь целовался? – Я уставилась на Ковалева, под моим взглядом все больше и больше наливавшегося краской. Прямо-таки не парень, а красна девица.
– Ну целовался, – произнес он, глядя себе под ноги и отчего-то сразу потеряв обычную бойкость, – а что?