– Я хочу двойной эспрессо и два круассана. И я не слепой.
– Тогда зачем тебе Барбос?
– У меня птичий грипп, и он метит людей, которых я заразил.
Официант не мог понять, шучу я или нет. Он ушел, а я так и не понял, получу ли свой кофе.
В отличие от того места, где я обычно сидел, отсюда была видна улица. Я смотрел, как машина такси чуть не обрызгала пожилую женщину, как мальчик танцевал под музыку, льющуюся из висевшего на его плече магнитофона, который был в три раза больше головы мальчишки. Близняшки в форме приходской школы хихикали, склонившись над молодежным журналом. Женщина с блестящей рекой черных волос уронила бумажный стаканчик с кофе на тротуар, испачкав себе юбку.
Внутри меня что-то оборвалось. Я ждал, когда она поднимет лицо – чтобы убедиться, что я не обознался, – но она отвернулась в другую сторону, промокая салфеткой пятно на юбке. Напротив моего окна остановился автобус, а потом зазвонил мобильный.
Я посмотрел на входящий номер: ничего неожиданного. Не потрудившись ответить на звонок матери, я выключил телефон и посмотрел в окно, но, когда автобус отъехал, женщины уже не было.
Открывая дверь офиса, я начал выкрикивать инструкции для Керри.
– Позвони Остерлицу и узнай, сможет ли он давать показания на суде Вейланда. Достань список людей, которые подавали в суд на компанию «New England Power» за последние пять лет. Сделай копию протокола слушания по делу Мельбурна. Позвони Джерри в суд и выясни, кто из судей будет на слушании дела ребенка Фитцджеральдов.
Она посмотрела на меня, и тут зазвонил телефон.
– Кстати, – указала Керри кивком головы в сторону двери, ведущей в святая святых моего офиса. На пороге стояла Анна Фитцджеральд с флаконом чистящего средства и тряпкой и чистила дверную ручку.
– Что ты делаешь? – удивился я.
– То, что вы мне сказали. – Она посмотрела на собаку. – Привет, Судья.
– Вам звонят по второй линии, – перебила Керри. Я смерил ее взглядом. Почему она впустила этого ребенка без моего разрешения? Потом попытался войти в кабинет, но Анна смазала ручку чем-то скользким, и я не мог ее повернуть.
Увидев мои старания, Анна обернула ручку тряпкой и открыла дверь.
Судья покружил на полу в поисках удобного места. Я нажал мигающую на телефоне кнопку.
– Кемпбелл Александер.
– Мистер Александер, это Сара Фитцджеральд. Мать Анны Фитцджеральд.
Я переваривал информацию, наблюдая, как ее дочь орудовала тряпкой всего в двух метрах от меня.
– Миссис Фитцджеральд, – ответил я. Как я и ожидал, Анна замерла.
– Я звоню, потому что… ну, понимаете, это все просто недоразумение.
– Вы подали ответ на петицию?
– В этом нет необходимости. Я вчера разговаривала с Анной, и она не хочет продолжать процесс. Она хочет сделать все возможное для Кейт.
– Не уверен, что это так. – Мой голос не выражал никаких эмоций. – К сожалению, если моя клиентка хочет отозвать иск, я должен услышать это от нее. – Я поймал взгляд Анны. – Вы случайно не знаете, где она?
– Она вышла на пробежку, – проговорила миссис Фитцджеральд. – Но во второй половине дня мы едем в суд. Мы поговорим с судьей и выясним все вопросы.
– Тогда до встречи там. – Я повесил трубку и, скрестив руки на груди, посмотрел на Анну. – Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Вообще-то нет. – Она пожала плечами.
– Твоя мама думает иначе. И ей кажется, что в данный момент ты готовишься побить мировой рекорд по бегу.
Анна бросила взгляд на дверь в приемную, где Керри, конечно же, ловила каждое наше слово, закрыла ее и подошла к моему столу.
– Я не могла сказать ей, что иду к вам. После того, что случилось вчера вечером.
– А что случилось вчера? – Анна молчала, и я начал терять терпение. – Послушай, если ты собираешься прекратить все это… если это напрасная трата моего времени… тогда мне бы очень хотелось, чтобы ты честно призналась в этом сейчас, а не потом. Потому что я не семейный врач и не твой лучший друг. Я – твой адвокат. А чтобы я исполнял роль адвоката, нужно, чтобы было судебное дело. Поэтому я спрашиваю тебя еще раз: ты передумала подавать в суд?
Я полагал, что эта тирада положит конец судебному процессу, что она собьет Анну с толку. Но, к моему удивлению, Анна смотрела прямо мне в глаза, хладнокровно и сосредоточенно.
– А вы хотите еще представлять меня? – спросила она.
Вопреки всем разумным доводам, я ответил «да».
– Тогда, нет, – произнесла она, – я не передумала.
Впервые я ходил под парусом со своим отцом – на соревнованиях в яхт-клубе. Отец был категорически против этого: дескать, я еще маленький, несамостоятельный, погода слишком переменчивая. На самом же деле он хотел сказать, что, беря меня в свою команду, терял шансы выиграть кубок. На взгляд моего отца, если ты не был идеален, то тебя просто не существовало. У него была яхта первого класса, чудо из красного и тикового дерева. Отец купил ее у клавишника группы Джерома Джейлиса в Марблхеде. Другими словами: мечта, символ высокого статуса, пропуск в высший свет из белых парусов и золотистого корпуса.
Стартовали мы чисто, пересекли линию на полных парусах, как только прозвучал стартовый выстрел. Я изо всех сил старался предугадать, где понадобится моя помощь, – поворачивал руль, до того как он отдавал приказ, перекидывал паруса и менял направление, пока мышцы не начинали гореть от напряжения. И все это, возможно, закончилось бы победой, но с севера подул сильный ветер, неся с собой стену дождя и десятифутовые волны, которые бросали нас вверх-вниз.
Я наблюдал за отцом в желтом дождевике. Казалось, он не замечал дождя. В отличие от меня, у него явно не возникало желания залезть куда-нибудь в нору, держась за свой бунтующий живот, и умереть.
– Кемпбелл! – орал он. – Разворачивай!
Но разворачиваться против ветра значило опять попасть на эти американские горки.
– Кемпбелл! – крикнул он еще раз. – Немедленно поворачивай!
Яхта так резко ухнула вниз, что я не удержался на ногах. Отец пронесся мимо меня и схватил руль. На какое-то блаженное мгновение все замерло. Потом нас накрыло волной, и судно развернуло в обратную сторону.
– Мне нужны координаты, – скомандовал отец.
Для этого потребовалось спуститься вниз, где были таблицы, и сделать расчеты, чтобы понять, где находится следующий буй. Но внизу не было свежего воздуха, и мне стало хуже. Я развернул карту, и меня тут же вырвало на нее.
Беспокоясь, что меня долго нет, отец заглянул вниз и увидел меня в луже.
– Господи, – пробормотал он, оставив меня одного.
Я собрал все свое мужество и пошел за ним. Он резко крутанул рулевое колесо. Отец делал вид, что меня не было рядом. Он сам перекинул парус, который просвистел над бортом, разрывая небо пополам. Поднялась волна, я почувствовал удар по затылку и упал.