Кроме того, прачечные магнитом притягивают к себе одиноких людей. На черных стульях растянулся парень в армейских ботинках и в футболке с надписью «Нострадамус был оптимистом». Женщина возле раскладного столика перебирала ворох мужских рубашек, глотая слезы. Возьмите десять людей из прачечной и наверняка найдете кого-то, кому хуже, чем вам.
Я сидела напротив ряда стиральных машин и старалась угадать, где чья одежда. Розовые трусики и кружевная ночная рубашка явно принадлежали девушке, которая читала любовный роман на скамейке. Красные шерстяные носки и клетчатые рубашки принес отвратительный студент, который сейчас спал. Футболки и детские костюмчики подходили только малышу, который настойчиво протягивал белые салфетки маме. А та разговаривала по мобильному, не обращая внимания на ребенка. Кто покупает мобильный телефон, если нет стиральной машины?
Иногда я затеваю игру, стараясь представить себя на месте человека, чья одежда вертится перед моими глазами. Если бы я стирала эти рабочие джинсы, я была бы, наверное, кровельщиком. У меня были бы сильные загорелые руки. Если бы у меня были такие рубашки в цветочек, я бы, возможно, приехала на каникулы из Гарварда, где изучала криминальное право. Будь я владелицей той атласной накидки, то имела бы сезонный билет в оперный театр. Я попыталась себе это представить и не смогла. Я могла представить себя только в роли донора Кейт.
Мы с Кейт – сиамские близнецы, просто место, где мы срослись, нельзя увидеть невооруженным глазом. Поэтому нас разъединить еще труднее.
Ко мне подошла работающая в прачечной девушка с кучей мелких, выкрашенных в синий цвет косичек на голове и с сережкой в губе.
– Нет монеток? – спросила она. – Может, нужно разменять?
Разменять? Я даже боялась подумать, что я хотела бы разменять.
В детстве я часто играл спичками. Брал тайком коробок на полке над холодильником и прятался в родительской ванной. Вы знаете, что лосьон для тела «Jean Natu» горит? Если его разлить и бросить спичку, то пол будет гореть голубым пламенем, пока не выгорит спирт.
Однажды Анна застала меня в ванной.
– Смотри. – Я написал лосьоном ее инициалы на полу. А потом поджег. Я думал, что она с криком бросится прочь, но вместо этого она присела рядом со мной на край ванны. Взяла флакон, нарисовала какой-то причудливый узор на кафеле и попросила меня сделать это еще раз.
Анна – единственное доказательство того, что я действительно родился в этой семье, а не был подброшен спасающимися от погони Бонни и Клайдом. На первый взгляд мы совсем не похожи. Но внутри мы одинаковые. Люди, которые думают, что знают, с кем имеют дело, всегда ошибаются.
Да пошли они все! Я столько раз говорил это про себя, что на лбу у меня уже могла появиться вытатуированная надпись. Я всегда езжу на своем джипе с такой скоростью, что легкие не выдерживают. Сегодня я летел со скоростью девяносто пять миль в час по 95-му шоссе. Я обгонял машины, резко сворачивая то вправо, то влево. Люди кричали на меня за своими закрытыми окнами, а я в ответ показывал им средний палец.
Я решил бы тысячу проблем, если бы на полной скорости съехал с дороги. Не то, что я об этом не думал. В моих водительских правах отмечено, что я потенциальный донор органов. По правде говоря, я предпочел бы, чтобы мое тело вообще разобрали на органы. Уверен, что таким образом я принес бы больше пользы. Интересно, кому достались бы мои печень, легкие или даже глазные яблоки? И какому бедняге подсунут то, что притворяется моим сердцем?
Меня пугает мое везение. Я съехал с магистрали и медленно поехал по Алленс авеню. Там был подземный переход, где я собирался найти Дюраселя Дана. Он бездомный, ветеран войны во Вьетнаме. Ищет в мусорных баках батарейки. Что он с ними делает, не имею ни малейшего понятия. Насколько я знаю, он их вскрывает. Говорит, что ЦРУ передает сообщения своим агентам в батарейках «Energizer», a ФБР предпочитает «Everedays».
У нас с Даном договор: я приношу ему еду из Макдоналдса пару раз в неделю, а он за это присматривает за моими вещами. Он сидел, склонившись над книгой по астрологии, которая была его Библией.
– Дан, – позвал я его, вылезая из машины, и отдал ему сэндвич. – Что там?
Он искоса посмотрел на меня.
– Луна опять в этом долбаном Водолее. – Он набил рот картофелем фри. – Не надо было вообще вылезать из постели.
Не знал, что у Дана есть постель.
– Как там мои вещи?
Дан кивнул в сторону бетонной опоры, за которой он хранил мои вещи. Хлорная кислота, украденная из школьной химической лаборатории, была в целости и сохранности, в другой бочке были опилки. Я набил опилками наволочку, сунул ее под мышку и пошел к машине. Он ждал меня возле двери.
– Спасибо, Дан.
Но он прислонился к машине, не давая мне ее открыть.
– У меня есть послание для тебя.
Хотя я знал, что Дан постоянно несет бред, внутри у меня все перевернулось.
– От кого?
Он посмотрел под ноги, потом опять на меня.
– Ты знаешь. – И, наклонившись ближе, прошептал: – Хорошо подумай.
– Что за послание?
– Эти слова и есть послание. – Дан кивнул. – Или «Хорошо погуляй», точно не помню.
– Вот этим советом я и воспользуюсь. – Я отодвинул его в сторону, чтобы сесть в машину. Он был совсем легким, как будто внутри у него уже ничего не осталось. Хотя почему тогда я не взмываю в воздух?
– Позже, – добавил я и направился к складу, который уже давно присмотрел.
Меня привлекают места, похожие на меня: большие, пустые, почти всеми забытые. Это находилось в Олнивилле. Когда-то здесь был склад какой-то экспортной фирмы. Теперь же тут обитало многочисленное крысиное семейство. Я припарковался подальше, чтобы моя машина не вызывала подозрений. Запихнул наволочку с опилками под куртку и вышел из машины.
Оказывается, я все-таки научился чему-то у своего старого доброго папочки: пожарные всегда добираются туда, куда не просят. Сломать замок было не сложно. Теперь осталось только решить, с чего начать. Я проделал в наволочке дырку и высыпал опилки, рисуя свои инициалы. Потом полил буквы кислотой.
Мне впервые приходилось делать это среди бела дня.
Вытащив пачку сигарет, я взял одну. Газ в моей зажигалке «Zippo» почти закончился, надо не забыть заправить. Я подкурил, встал, сделал последнюю глубокую затяжку и бросил сигарету в опилки. Я знал, что все произойдет быстро. Поэтому, когда огонь поднялся по стене, я уже бежал. Как обычно, они будут искать улики. Но эта сигарета и мои инициалы сгорят задолго до появления пожарных. Пол расплавится. Стены не выдержат и обвалятся.
Первая пожарная машина прибыла, как только я сел в машину и достал из кармана бинокль. К этому времени огонь уже получил то, что хотел, – свободу. Стекла в окнах лопнули, и оттуда вырвались черные клубы дыма, стало темно.