Дориан немедленно заинтересовался.
— Что это?
Я показала шоколадку.
— «Милки вэй». Конфета.
Я не нашла, что еще сказать по этому поводу, даже не знала толком, из чего делался этот батончик. Нуга? Я понятия не имела, что это за пенистая начинка, которая была восхитительно вкусной.
Дориан с любопытством смотрел на лакомство. Я отломила кусочек и кинула ему. Король ловко его поймал.
— Ваше величество! — воскликнул один из гостей. — Не ешьте! Это небезопасно.
— Ничего со мной не случится, — раздраженно отрезал Дориан. — И не заикайся о яде, иначе я велю поварихе Берте снова заняться тобой.
Этот тип немедленно заткнулся.
Дориан сунул кусок батончика в рот и стал сосредоточенно его пережевывать. Следить за сменой выражений лица короля было просто уморительно. На то, чтобы справиться со всей этой липкой вкуснотенью, у него ушло некоторое время, и я вообразила себе захватывающее зрелище его знакомства с ирисками.
— Удивительно, — провозгласил он наконец. — Из чего это сделано?
— Понятия не имею. Немного шоколада и карамель. Кусок чего-то, завернутого во что-то еще.
Женщина с вьющимися темными волосами воинственно взглянула на меня.
— Это так типично для людей. Создавая свои извращенные творения, они искажают природу и ее элементы так, что уже сами не в состоянии понять, что сотворили. Люди оскорбляют божественную природу, создавая чудовищ и всякую мерзость, которую сами не в состоянии контролировать.
Резкий ответ готов был сорваться с моих губ, но я прикусила язык. Волузиан предупреждал, что мне нужно быть милой. Хозяева во время обеда вели себя относительно цивилизованно.
Я тоже должна была держать себя в рамках, так что мой голос остался спокойным:
— Наши жуткие создания творят чудеса. Мы лечим болезни, исцелить которые вам не под силу. У нас есть водопровод и электричество, транспорт, по сравнению с которым ваши лошади выглядят динозаврами.
— Чем выглядят? — переспросил какой-то гость.
— Неудачное сравнение, — ответила я.
Шайа покачала головой.
— Благодаря магии мы тоже способны достичь многого из того, что ты перечислила.
— Ваша магия плохо помогла вам против моего пистолета.
— Наши люди выжили. Лишь человек может хвалиться своей способностью уничтожать.
— Именно, вам есть чем похвастаться, — вставил Рюрик. — Мы не помним ни одного человека, который убил бы столько наших собратьев — и духов, и блистающих, — как ты. Ты прикончила бы меня на прошлой неделе, если бы у тебя хватило сил. Сегодня ты убила бы наших людей в лесу, будь у тебя такая возможность.
— Я не всегда убиваю. Более того, если возможно, я стараюсь этого избежать. Но иногда мне приходится убивать. Когда я это делаю… что ж, значит, судьба такая.
Все сидевшие за столом устремили на меня злобные взгляды, и лишь Дориан сохранял выражение вежливого любопытства.
— Говорят, ты убивала и представителей своего вида, — заметил он. — Каково тебе спится по ночам, имея столько крови на руках?
Я откинулась в кресле, привычно пытаясь не выдать своих эмоций. Иногда меня беспокоило это обстоятельство, но я не желала, чтобы джентри об этом знали. Я убила не так много людей — всего лишь нескольких, если честно. В большинстве случаев это была самозащита. Моими жертвами стали те, кто сотрудничал с джентри или иными потусторонними существами, способными причинить вред в моем мире. Во многом это оправдывало убийства, но я никогда не забывала о том, что отнимаю человеческую жизнь, подобную моей. Первый раз, когда я увидела, как жизнь, отнятая моей рукой, угасает в чьих-то глазах, мне несколько недель снились кошмары. Я даже Роланду про это никогда не рассказывала, а этим ребятам и подавно сообщать не собиралась.
— Честно говоря, Дориан, я сплю отлично, спасибо.
— Король Дориан, — прошипел толстяк, сидевший напротив меня. — Изволь проявить уважение.
Дориан улыбнулся. Остальные продолжали жечь меня взглядами.
— Боги накажут тебя, убийца, — предупредила меня одна из женщин.
— Сомнительно. Я не убиваю, а защищаюсь. Все, кого я лишила жизни, совершали преступления в моем мире или — если речь идет о людях — помогали вашему народу творить зло. Тех, кто лишь нарушает границы, я не убиваю. Я просто отправляю их обратно. Это не ваш мир. Я всего-навсего защищаю свою землю. Это не преступление.
Дориан быстрым движением руки отослал от себя блондинку и наклонился ко мне через подлокотник дивана.
— Но ведь вы знаете, что когда-то это был и наш мир.
— Да. Но ваши предки покинули его.
Шайа ела меня взглядом, ее щеки пылали.
— Нас изгнали.
Дориан проигнорировал ее выпад и заявил:
— Вы не оставили нам выбора. Когда-то мы все были единым народом, но ваши предки отвернулись от внутренней силы и обратились к внешней. Они стали строить, покорять природу. Стали создавать своими руками вещи и элементы, которые, как мы думали, подвластны только магии. В чем-то они даже превзошли магию.
— Так что же в этом плохого?
— Это ты мне скажи, Одиллия. Стоило оно того? Вы не могли овладеть и тем и другим. Умение вытягивать магию из внешнего мира убивает способность использовать магию внутреннюю. В итоге ваши жизни стали короче наших. Вы верите не в чудеса, а лишь в цифры и факты. Скоро ваш народ останется без богов, с одними лишь машинами.
— Несмотря на все это, люди продолжают процветать, — с горечью подытожила Шайа. — Отчего они не прокляты? Почему плодятся, словно кошки и собаки, в то время как наш народ страдает? Это они — извращение, а не мы.
— Ими руководит их короткая жизнь, неугасимое стремление воспроизвестись до того, как они умрут. Человеческие тела должны постоянно быть готовы производить на свет себе подобных. У нас нет такой срочности. — Дориан усмехнулся. — Да, физически мы на это способны, но подсознательно, в душе знаем, что у нас еще есть время.
— Тогда вот вам еще одно чудо современной медицины. Мы можем помочь бесплодным.
Дориан нахмурился, теперь уже скорее зло, нежели с любопытством.
— Просвети нас.
Я заколебалась, внезапно пожалела о том, что сболтнула лишнего, а потом вкратце, как уж могла, изложила основы искусственного осеменения и экстракорпорального оплодотворения.
Даже Дориан с трудом переварил это.
— Так вот как вы размножаетесь! — изумленным шепотом воскликнула женщина, сидевшая рядом с Шайей.
— Лишь единицы, — ответила я. — Подавляющему большинству этого не требуется. Так или иначе, но лично я считаю, что у нас переизбыток младенцев.