На ней было платье из золотой и серебряной парчи с корсажем, усыпанным бриллиантами. Она не разочаровалась, увидев свое отражение в зеркале. Такое одеяние могло украсить даже самую невзрачную внешность, а Шарлотте хотелось завоевать восхищение окружающих.
Мальчик-паж в красном с серебром камзоле стоял в ожидании, чтобы нести ее шлейф; Элизабет Чадлей болтала с маркизой Лорн. Они не знали, что Шарлотта с каждым днем все больше понимает по-английски.
– Значит, король приглашен в квакерский дом, – засмеялась Элизабет Чадлей.
– Но, говорят же, что у него к ним особая любовь.
– Это – дом Барклея. Очень богатого банкира. Преуспевающие простолюдины сейчас в моде. Я уверена, Его Величество рад, что выбранный дом располагается не на Сент-Джеймс-маркет.
– Неужели семья Ханны приняла бы его?
Женщины прыснули со смеху. Как все это странно, подумала Шарлотта. Правильно ли она поняла этот разговор? Она не была уверена; но Георг так волновался, говоря о квакерах. Интересно, какая тайна связана с квакерами? Теперь Шарлотта уже не сомневалась, что за всем этим что-то скрывалось. Возможно, сегодня все и прояснится.
– Говорят, что на улицах полно народу, – продолжала Элизабет. – Все сторонники Питта там. Наверняка они не собираются приветствовать «фаворита» радостными возгласами, а ты как считаешь?
– А разве они когда-нибудь были рады его видеть?
– Никогда. Но если в процессии будет участвовать мистер Питт, они действительно могут выкинуть какой-нибудь номер и оскорбить господина Бьюта и Ее Высочество – принцессу.
Питт! Бьют! Принцесса! Шарлотта догадывалась, о чем болтали эти легкомысленные женщины.
Ей самой пришлась не по душе вдовствующая принцесса, и она была уверена, что свекровь тоже недолюбливала ее. Это просто позор, что о ней и лорде Бьюте ходят такие сплетни. А что думает по этому поводу король? Какого бы мнения он ни придерживался, он оставит это при себе. Он слишком любит их обоих и, как подозревала Шарлотта, их гораздо больше, чем ее.
Она улыбнулась, успокаивая себя. Все изменится. Теперь, когда Георг стал ее мужем, он уже больше не будет маменькиным сыночком. А возможно, он вскоре станет отцом… Но Шарлотта еще не была вполне уверена в этом. Вот когда это случится, тогда действительно все изменится. Самыми важными для него людьми станут жена, сыновья и дочери, а не властная мамаша и ее возлюбленный.
Шарлотта, сверкающая бриллиантами, разрумянившаяся от предвкушения удовольствия, которое, вероятно, ее ожидает, покинула свои апартаменты и заняла свое место в экипаже рядом с королем. В этой карете они должны были направиться в дом квакера, чтобы оттуда наблюдать празднество.
Питту не хотелось участвовать в праздничной процессии, но леди Эстер приложила немало усилий и все-таки убедила его.
– Если ты не пойдешь, – сказала она, – люди сочтут, что ты стыдишься смотреть им в лицо, и через день-другой примут на веру ту ложь, которую Бьют распространил о тебе.
– Они прочтут мое письмо, где все разъясняется, – улыбнулся Питт.
– Клевета прилипчива, – настаивала леди Эстер, и Питт вынужден был согласиться с тем, что она права.
– Но банкет устраивается в честь короля, и я не желаю создавать неловкое положение своим появлением.
– Ты должен быть там. Я просто уверена в этом. Тебе надо убедить жителей города, что ты по-прежнему один из них. Ты ушел в отставку, потому что кабинет министров не согласился с тобой. Ты принял пенсию и мой титул всего лишь в качестве награды за свои труды… и Богу ведомо, что ты заслужил их. Нужно думать о будущем, Уильям. Ты должен пойти.
Питт уступил. Он и его шурин, лорд Темпл, присоединились в своих каретах к праздничной процессии.
Вдовствующая принцесса серьезно беспокоилась о своем возлюбленном. Ему придется проехать по городу, а жители Лондона обвиняют его в отставке Питта.
Бьют заверил ее, что предусмотрел любые неприятности, которые могут возникнуть в пути:
– Я нанял крепких парней, которые будут следовать за моей каретой и, в случае необходимости, примут меры.
– Так ты все-таки не исключаешь нежелательных инцидентов! – воскликнула вдовствующая принцесса.
– Скажем, что я всегда считал, что к ним надо быть готовым.
Принцесса содрогнулась. С тех пор, как Питт ушел в отставку, народ, казалось, стал настроен по отношению к ней и ее возлюбленному более враждебно.
В прошлом люди тоже распевали о них куплеты, удовлетворяясь шепотом пересказанными сплетнями. Когда они проезжали по улицам, люди встречали их угрюмым молчанием. Теперь все изменилось. Вслед ее карете раздаются оскорбительные выкрики, и она знала, что лорду Бьюту достается то же самое. Последний раз, когда она проезжала по улице, прямо перед ее каретой размахивали плакатами, на которых были грубо намалеваны сапог и женская нижняя юбка. Вслед ей из толпы выкрикивали непристойности.
Женская юбка, вероятно, символизирует ее, а сапог – передает игру слов имени и фамилии ее возлюбленного. [3]
Страной управляет «коридорный» и «юбка», так называли их в народе. Люди отнюдь не умалчивали о взаимоотношениях, которые, по их мнению, существовали между ними, и без всякого смущения обсуждали их в непристойных и резких выражениях.
Принцесса вновь содрогнулась.
– Я хотела бы, чтобы ты не участвовал в процессии, – сказала она, но Бьют только улыбнулся ей.
Конечно, он должен быть там. На такого рода мероприятиях должны присутствовать все высокопоставленные лица. Ей не следует бояться. Он все утроил, чтобы в случае необходимости защититься от толпы. Он всегда умел позаботиться о себе!
Шарлотта сидела в карете вместе с королем. От Сент-Джеймского дворца до Чипсайда было всего около двух миль, и хотя они покинули дворец в полдень, спустя три часа все еще находились в пути из-за того, что улицы были запружены людьми, пришедшими посмотреть празднество; из-за всех этих карет, экипажей и паланкинов со зрителями процессия двигалась очень медленно. Люди пробирались поближе к их карете, чтобы поглазеть на короля и королеву. Георг приветствовал их сердечной, ласковой улыбкой, Шарлотта тоже старалась изо всех сил быть любезной.
– Боже, спаси короля… и королеву! – кричали со всех сторон.
Королевская карета ехала в окружении гренадеров, конной гвардии и лейб-гвардии. Все они были одеты в сверкающие мундиры и являли собой достойное восхищения зрелище.
Впереди них двигалась карета, в которой находилась вдовствующая принцесса со своими дочерьми – принцессой Августой и Каролиной-Матильдой. Шарлотта слышала насмешки, раздававшиеся им вслед.