Король, сам привыкший к воздержанию и пуританскому образу жизни, был просто возмущен.
– Ты растолстеешь, если будешь слишком много пить и есть, – старался объяснить он своему сыну. – Это недостаток нашей семьи.
Принц сделал вид, что слова короля произвели на него впечатление, а сам исподтишка посмеялся над ним. Но весьма прискорбным было то, что принц не питал никакого уважения к своему отцу. Он еще не осмеливался в открытую заявить об этом, но король понимал, как его сын относится к нему. А что он мог сказать своему сыну, принцу Уэльскому, горевшему желанием поскорее занять его место?
Ко всему прочему, король становился менее популярным. О нем ходили злые пасквили. Появились карикатуры, изображавшие его в самых нелепых ситуациях. Это было особенно унизительным на фоне растущей популярности принца Уэльского. Стоило принцу только появиться на улице, как собиралась приветствующая его толпа.
– Что за красавчик! – кричали люди и между собой судачили о том, как все изменится, когда он станет королем. Двор уже не будет навевать такую тоску, как при старине Георге, который в своей личной жизни никогда не совершил ничего такого, что позабавило бы их, кроме того, что ежедневно ложился в постель со своей Шарлоттой и производил на шею государству все больше и больше детей.
А вот молодой Георг уже всем своим поведением показывал, как все изменится, когда он взойдет на трон. Снова будет как при короле Карле Втором – веселящаяся Англия, блестящий двор и король, готовый на всякого рода беспутные авантюры, лишь бы позабавить свой народ.
– Георг меня очень беспокоит, – сказал король Шарлотте. – Что ты об этом думаешь, а? Что?
– Думаю, что он угомонится, – уверила его супруга королева. – Он еще так молод и, в конце концов, он только сейчас начинает познавать свободу.
– Не свободу, а всякий вздор! – отреагировал король. Но Шарлотту в действительности гораздо больше беспокоил Октавий, который в отличие от других ее детей, не обладал таким крепким здоровьем. Прежде дети никогда не доставляли ей хлопот. Она умела не только растить детей, но растить здоровых детей. А Октавий с самого рождения был немного болезненным. И хотя у нее было тринадцать детей, мысль о том, что можно потерять одного из них приводила ее в ужас.
Однако она научилась не спорить со своим мужем и потому не сделала никакой попытки защитить молодого Георга. Она продолжала наивно думать, что он со временем «угомонится».
Шарлотта сидела за шитьем, когда в ее покои ворвался король. Его голубые глаза, казалось, вот-вот вывалятся из орбит, а на висках вздулись вены.
Шарлотта поспешно отпустила своих фрейлин. Когда король бывал в таком состоянии, она всегда вспоминала ту его ужасную болезнь. Она, как и он, страшилась ее возврата.
– У меня ужасные новости… самые ужасные новости… я едва мог поверить своим ушам. Интересно, как долго это продолжалось? Я не знаю. Это… унизительно… Да, да, именно так я это называю… унизительно. Я не потерплю ничего подобного. Я положу этому конец. Нельзя допустить, чтобы это продолжалось, а? Что? Что?
Он говорил так быстро, что она испугалась. Все было очень похоже на тот прежний случай.
– Умоляю тебя, садись и расскажи, что стряслось.
– Этот наш сын… этот Георг… этот принц Уэльский. Не пойму, что он себе воображает? Не знает места… не имеет чувства собственного достоинства, а? Что? Что? Беда… беда… повсюду, а он еще подливает масла в огонь. Что с ним делать, а? а?
– Я очень прошу Ваше Величество рассказать мне, что случилось.
– Он ходил на представления… бывал в Друри-Лейн и встретил там женщину… тамошнюю артистку… Что он себе позволяет в его возрасте, а, что?
Георг вдруг замолк. Ведь ему самому не исполнилось еще и четырнадцати лет, когда он впервые увидел Ханну Лайтфут. И он был не намного старше своего сына, когда устроил так, что она оставила своего мужа сразу же после свадьбы… и сбежала к нему в тот дом в Излингтоне, который Георг снял для нее. Но то был совсем другой случай. Он не выставлял напоказ своего увлечения. Он не допустил, чтобы весь город судачил об этом. Все держалось в строжайшей тайне. Да, тогда все было совсем иначе, убеждал себя Георг.
– Ходит на представления… – эхом отозвалась Шарлотта.
– Да, и причем каждый вечер, чтобы увидеть эту, эту… мерзавку. Вдобавок ко всему, он влюбился в нее. Называет ее своей дорогой Утратой. Она играет в «Зимней сказке». Этого Шекспира. Не понимаю, почему столько шума по поводу его пьес?
– Но что с принцем?
– Ставит себя в глупое положение из-за этой артистки. Поселил ее в каком-то доме. Нужно это остановить. Это не может продолжаться. Люди будут болтать Бог знает что. Он ведь принц Уэльский… А эта женщина – артистка… авантюристка… еще посмеется над ним. Она старше его, сделает из него дурака, и все будут смеяться над ним за его спиной. Его надо заставить понять это, а? Что?
– Может быть, мне поговорить с ним?
Георг презрительно посмотрел на свою жену. Как же, Шарлотта поговорит с этим молодым шалопаем! Неужели она надеется, что сможет убедить его? Разве она когда-нибудь убедила кого-нибудь! Все, на что она способна, это быть маленьким тираном в своем собственном доме, увольняя служанок, если ей того хотелось. Да, что ни говори, большая была бы польза от того, что она поговорит с ним!
– Я сам поговорю с ним, – заявил Георг.
Принц не мог проигнорировать вызов отца. Он вошел с самодовольным видом, очаровательный в своем искусно сшитом камзоле и в бриджах из оленьей кожи.
Весьма экстравагантен, подумал король. Интересно, много ли у него долгов? Но это еще впереди. Карты, портные, женщины. Ну, почему у меня такой сын?
Принц нагло улыбнулся своему отцу.
– Ваше Величество просили меня навестить вас.
– Я… просил? а? Что? Ничего не знаю ни о каких просьбах. Я велел тебе явиться сюда. Тебе это понятно, а? Что?
Король был взвинчен, а принц невероятно хладнокровен. Ему было все равно, поскольку король ничего не мог ему сделать. В парламенте у принца имелись свои друзья, честолюбивые политики, при случае готовые сформировать партию в поддержку принца. Повторялась история Ганноверской династии: принцы Уэльские всегда враждовали с королями, а если королем к тому же был их отец, то тем непримиримее становились их разногласия. Иметь оппозицию, во главе с будущим королем, в то время как нынешний король поддерживает все правительство, было своего рода политическим развлечением. Принцу чрезвычайно нравилась такая ситуация, особенно, когда ему делал авансы такой занятнейший, остроумный и блестящий политик как Чарлз Джеймс Фокс. А король – отсталый, невежественный, скучный человек, старый дурак, который никогда, кроме своей любви к музыке, ничего не понимал в искусстве.
Принц сознавал свое превосходство над королем в этой ситуации, поэтому не собирался ничего отрицать, так как понимал, что рано или поздно все раскроется.