– Каким образом?
– Я ему напишу. И сделаю это немедленно. Он должен отдавать себе отчет в последствиях своего поступка!
Лиззи кивнула и принесла Фоксу перо и бумагу.
* * *
«Член парламента Ч. Дж. Фокс Его Королевскому Высочеству принцу Уэльскому.
10 декабря 1785 года
Сэр!
Я надеюсь, Ваше Королевское Высочество отнесется ко мне справедливо и не усомнится в том, что я лишь после долгих колебаний решился изложить Вам свое мнение, хотя Вы им не интересовались, тем более что оно может идти вразрез с Вашими желаниями. Уверяю Вас, я никогда бы не отважился на подобную дерзость, если бы не оказанная мне ранее величайшая честь, когда Вы не раз снисходительно выслушивали советы своего друга, а также если бы не моя преданная, благодарная любовь к Вам, вынуждающая меня даже пойти на риск прогневить Вас, но все же оказать Вашему Королевскому Высочеству истинную услугу».
Фокс замер в нерешительности. Дело было действительно деликатным: не переоценивает ли он глубину дружеских чувств, которые якобы питает к нему принц? Ведь принц – испорченный мальчишка, готовый, наконец, схватить давно желанную добычу. Как он отнесется к другу, который попытается испортить ему удовольствие, преподробнейшим образом объяснив, какие неприятности повлечет за собой поступок принца?
«Но я должен это сделать, – подумал Фокс. – Ведь это губительно и для него, и для нашей партии».
И он опять решительно взялся за перо:
«Вчера, перед моим отъездом из Лондона, мне сообщили о приезде миссис Фитцерберт. Если бы я услышал только эту новость, то несказанно обрадовался бы, понимая, что данное событие будет способствовать счастию Вашего Королевского Высочества. Однако затем я узнал, что, судя по некоторым обстоятельствам, Вы намерены совершить весьма отчаянный шаг…»
Фокс снова сделал паузу. Можно ли назвать вожделенную мечту принца «отчаянным шагом»? Но, с другой стороны, как это еще назвать?! «Отчаянный шаг» – еще слишком мягкое выражение. На самом деле это катастрофа!
«… (прошу меня извинить за мой слог) и жениться на миссис Фитцерберт. Если Вам действительно пришла в голову такая мысль и Вы еще не успели претворить ее в жизнь, ради бога, позвольте мне предложить Вашему вниманию несколько соображений, внушенных мне любовью к Вашему Королевскому Высочеству и искренней заботой о Ваших интересах. И вполне вероятно, мои аргументы покажутся Вам более весомыми, если Вы согласитесь со мной, что для миссис Фитцерберт они могут иметь ничуть не менее важное значение, нежели для Вас.
Во-первых, Вам наверняка известно, что, женившись на католичке, принц лишается права на престол. Конечно, может статься, что отношение миссис Фитцерберт к вопросам религии внезапно переменилось, однако, насколько мне известно, она не объявляла во всеуслышание о своем переходе в протестантскую веру. А Вы, сэр, прекрасно знаете, что дело это нешуточное (прошу меня извинить за то, что я себе позволяю столь большую свободу выражений). Если же переход миссис Фитцерберт в протестантскую веру сомнителен, то я умоляю Вас трезво оценить свое положение: король не испытывает по отношению к Вам тех чувств, которые надлежало бы испытывать любящему отцу, он открыто предпочитает герцога Йоркского, который готов жениться согласно воле отца; народ наш до сих пор имеет предубеждение против католиков и справедливо опасается распрей из-за престола. В данных обстоятельствах Ваши враги могут получить столь опасное преимущество, что я содрогаюсь при одной лишь мысли об этом; и хотя Ваше благородство, вероятно, подсказывает Вам, что любая жертва кажется малой, когда она совершается ради столь горячо любимого существа, я молю Вас подумать о том, какие мысли и чувства будут обуревать это существо, соверши Вы роковую ошибку. Ибо миссис Фитцерберт никогда не простит себе этого.
Я указал Вам на сию опасность, предположив, что Вы желаете заключить законный брак, однако Ваше Королевское Высочество не хуже меня знает, что согласно законам, существующим в нашей стране, подобный брак не может быть заключен; и, надеюсь, нет необходимости взывать к Вашему здравому смыслу, напоминая о том, какую неловкость будете испытывать Вы, Ваша избранница и, главное, весь народ, если предметом обсуждения и дискуссий станет вопрос о законности брака принца Уэльского. Безусловно, будут предприняты попытки сыграть на чувствах толпы, и я весьма опасаюсь, что чувство неуверенности, порожденное подобной ситуацией, вызовет непрерывное брожение в умах и больше, чем любая другая причина, усугубит положение в государстве. Думаю, не стоит и говорить, что появление детей от этого брака будет особенно способствовать раздорам (как в королевской семье, так и в народе). К сим веским доводам я могу присовокупить всего один: беды, причиненные Вашим опрометчивым шагом, будут непоправимы, ибо, поразмыслив, Вы, Ваше Королевское Высочество, согласитесь со мной, что если Вы по достижении двадцатипятилетнего возраста внезапно решите известить парламент о своем намерении жениться (а только так Вы можете заключить законный брак), то совершенно непонятно, каким образом Вы это сделаете. Стоит Вам упомянуть про уже заключенный брак, как Вас упрекнут в том, что Вы бросили вызов законам своей страны, и поинтересуются, зачем Вы теперь просите у парламента разрешения, ежели раньше пренебрегли его мнением. А в случае рождения детей разве Вам не будет указано на необходимость их последующей легитимизации, а значит, и на возможность оспаривания в дальнейшем права на престолонаследие между Вашим первенцем и старшим сыном, родившимся после заключения законного брака? И разве Вам не предложат аннулировать заключенный брак, ибо это самый надежный способ предотвратить все раздоры? В том же случае, если Вы не расскажете о своем браке парламенту – однако его членам будет о нем известно, а будучи реально заключен, брак Вашего Высочества всенепременно станет достоянием гласности, – вас ожидает следующее:
во-первых, независимо от обстоятельств, все дети от этого брака будут считаться незаконнорожденными, а во-вторых, в парламенте начнутся дебаты по поводу обстоятельств тайной свадьбы и официальной торжественной церемонии. Будет сказано, что женщина, которая жила с Вами как жена, не будучи ею в действительности, недостойна стать королевой Англии; таким образом, все, что могло бы способствовать укреплению ее репутации, будет использовано против нее; но самое ужасное то, что, если Ваш брак получит огласку (даже в случае отсутствия официального уведомления парламента), Вы уже не сможете отрицать факт его заключения. В то же время, не сочетавшись браком с миссис Фитцерберт, Вы вполне можете продолжать Ваши отношения, это будет Вашим сугубо личным делом, и никто не посмеет строить нескромные догадки. Но в случае оглашения Вашего брака парламент может принять меры и издать закон (а это более чем вероятно, учитывая нынешнее могущество короля и кабинета министров), направленный на то, чтобы расстроить Вашу женитьбу, и Вы окажетесь перед сложнейшей дилеммой, ибо положение Вашей супруги будет совершенно неопределенно, а притязания Ваших детей на вроде бы положенные им привилегии сделают их положение незавидным и даже опасным. Именно эти дети внушают мне наибольшую жалость, особенно если учесть, что, чем чаще люди, рожденные при подобных обстоятельствах, выказывают признаки ума, таланта и прочих добродетелей, тем более их подозревают и притесняют, а они, соответственно, горько сожалеют о том, что их лишили благ, обладать коими они считают себя вправе, и это вполне естественно.