– Ерунда! – сказала мисс Пигот. – Конечно, он хочет, чтобы вы там были. Да ведь он всегда хочет, чтобы вы были с ним.
Но мисс Пигот начинала тревожиться. Было бы трагедией, если бы что-нибудь случилось именно сейчас, когда они выиграли борьбу за маленькую Минни.
* * *
Каролина устраивала свою новую жизнь. Она давала шумные балы, на которые приглашала всех, от политиков до поэтов. Лорд Байрон был завсегдатаем и считался любимцем принцессы.
– Странный, угрюмый человек, – делилась она с леди Шарлоттой Кемпбелл, пришедшей навестить ее. – Но он может быть самым веселым из всех, кого я знаю. Он такой удивительный, с ним хорошо. В нем два человека. Один для тех, кого он ненавидит, а другой для тех, кого он любит. И я думаю, я одна из тех, кого он любит. Он блистает на моих балах. Когда-нибудь я издам указ, что он должен постоянно бывать в свете.
Леди Шарлотта внимательно слушала. Она была ослепительно красива в юности, вышла замуж за полковника Джона Кемпбелла и родила ему девять детей.
Принцесса Уэльская была расположена к Шарлотте с первой встречи. Еще бы, все, у кого было девять детей, вызывали у нее восхищение и зависть. Когда умер муж леди Шарлотты, Каролина попросила ее быть при ней, и с тех пор они стали большими друзьями. Чего не знала принцесса, так это того, что леди Шарлотта ведет дневник, куда заносит каждую мелочь. Леди Шарлотта мнила себя писательницей и надеялась посвятить жизнь искусству, когда у нее будет свободное время.
А пока что она могла наслаждаться своим дневником, который напоминал ей о принцессе. И будет напоминать тогда, когда она перестанет ей служить.
Каролина считала ее прекрасной наперсницей, ведь Шарлотта могла с вниманием выслушать все, что ей рассказывали, она помнила все. Каролина доверялась ей больше и больше, а леди Шарлотта старательно описывала влечение принцессы к людям со скандальным поведением, к таким, как лорд Байрон, например. Принцесса не признавала условностей. Будучи в Кенсингтоне, она гуляла по парку и разговаривала с незнакомыми людьми, что было не принято у высокородных особ. Она не удовлетворялась прогулкой по саду, гуляла по улице, наслаждаясь общением с «дорогим народом» и забывая, что в любой момент ее могут узнать. Она любила бродить инкогнито, и если встречала бедного ребенка, то останавливалась и одаривала его деньгами. Однажды она нашла дом в Бэйсуотер, который сдавали внаем, и сделала вид, что хочет арендовать его. Она совершала безумные поступки.
Ее очень интересовала семья итальянских музыкантов Сапио: отец, мать и сын; все они были исключительно талантливы в своем деле. Каролина была околдована их талантом, наслаждалась их обществом и относилась к ним, как к друзьям. Они обедали и прогуливались вместе, Сапио могли заходить к принцессе без приглашения в любое время дня.
Принцесса вела себя эксцентрично, мало того, был еще и Уилликин, превратившийся в несносного мальчишку. Он был ужасно избалован, отказывался учить уроки, требовал постоянного внимания принцессы.
Его не любили домашние, и только принцесса Каролина считала его безупречным ребенком.
* * *
Из Брунсвика приходили письма. Герцогиня, овдовев, думала вернуться на родину. Кроме того, Наполеон правил почти всей Европой, и надо было ехать в изгнание. Герцогиня чувствовала, что лучше всего ей будет в Англии, рядом с дочерью, иногда она сможет видеть маленькую внучку, принцессу Шарлотту.
Каролину не радовала мысль о том, что ее мать будет жить в Англии, но она понимала, что должна ее достойно принять. Ее брат тоже находился в изгнании, напуганный вторжением Наполеона в его страну. Надо было ожидать приезда в Англию и брата.
Перспектива явно не из приятных, но что поделаешь, следовало смириться. Королевская семья не подавала и намека на будущее гостеприимство по отношению к родственникам-изгнанникам, поэтому Каролина предоставила в распоряжение матери Монтэгю-хауз, а сама осталась жить в Кенсингтонском дворце. Это было жертвой со стороны принцессы, ведь жизнь без всяких условностей в Блэкхите была ей больше по вкусу, чем жизнь в Кенсингтоне.
Король был хорошим семьянином и очень жалел свою сестру, болтавшую без умолку, обсуждавшую перемены в Англии с тех пор, как она ее покинула, и все, что она вытерпела в Брунсвике. Наконец он сжалился над Каролиной и предоставил герцогине дом в Спринг-гарденз. Его нельзя было назвать великолепным, но герцогиня воображала его таковым. Обшарпанные покои казались ей настоящим дворцом, она устраивала там приемы, ведь она вернулась в Англию и постоянно помнила о своем королевском происхождении, заодно никому не давая забыть про это.
* * *
Каролина бегала по Монтэгю-хаузу, восхищаясь, как хорошо снова очутиться дома.
– Бедная мама! – доверительно говорила она старательному летописцу, леди Шарлотте. – Я верю, она будет здесь очень счастлива. Она вспомнит о былых днях, когда была принцессой королевского дома. И ее маленький двор здесь, в Спринг-гарденз… он такой печальный, не кажется ли вам, леди Шарлотта? Двор! Уныние, я вам скажу. Редко где мне бывало более скучно, чем при дворе моей мамочки в Спринг-гарденз. Ах, подумать только, как печально, что ее выгнали из родного дома! Но, может быть, все еще устроится. Ведь она всегда была на вторых ролях, когда был жив отец, знаете ли. Мадам де Герцфельдт всегда находилась у власти в нашем герцогстве. Любовница моего отца. Дорогая леди Шарлотта, вы всегда вводите меня в искушение, и я шокирую вас, потому что это так легко сделать. Не обращайте внимания. Вы нравитесь мне. Вы мой дорогой друг, мой ангел. Ну, а теперь время развлечься. Должна признаться, я люблю, когда дворец полон людей, заставляющих меня смеяться!
Она устраивала свои приемы, на которые приходили веселые люди, стоял гомон, потому что играли в жмурки, в ее любимую игру.
Однажды приехал король. Как только Каролина увидела его, она подумала, что он странно выглядит. Он не уставал повторять ей, как он рад ее видеть, какая она прекрасная женщина и что он непрестанно думает о ней.
Было приятно вновь вернуться в атмосферу обожания, разрушенную тайным расследованием; и она сказала ему, что снова счастлива.
– Ах, – сказал он с лукавством. – Кажется, вы любите вашего старого дядюшку.
– Конечно, люблю. Больше никто не был ко мне так добр. Не знаю, что бы я делала без вашей дружбы, я ведь не дружна с остальной семьей.
– Присядем, – сказал он и увлек ее на софу.
Она забеспокоилась, его поведение становилось все более странным, он называл ее Елизаветой. Потом бессвязно заговорил о своей любви к ней, о том, как он хочет обеспечить ее и что на самом деле она всегда была его королевой.
Каролина понимала, что его сознание погружено в сумерки, и когда он повалил ее, она выскользнула из его рук и выскочила из комнаты.
Стоя в дверях, она подсматривала, желая знать, что будет дальше. Король сидел на софе, уронив голову на руки.
«Бедный дядя Георг! – думала она. – Он принял меня за другую. Он и в самом деле сходит с ума».