— Я не могу просить у него.
— Почему? Он достаточно хорошо устроен. Теперь — сэр Ричард, ж тому же разве он не женился на богатой?
— Я не стану его просить, — ответила Дороти. — Я обещала это приданое. И я прошу вас дать мне возможность сдержать слово. К тому же у меня есть ваша расписка.
Ничто не могло вызвать у «его большей ярости, чем упоминание о расписке. Он должен ей деньги и не намерен это отрицать. Что-то около тридцати тысяч. Но говорить о расписке... Как будто она была ростовщиком...
— Так что же вы собираетесь делать? Посадить меня в долговую тюрьму?
— Уильям, я только хотела...
— Я прекрасно знаю, что вы хотели, мадам Шейлок. Я получил от вас деньги, которые вы с удовольствием мне ссудили, а теперь я должен их вернуть. Так написано в расписке.
Она была в отчаянии. Он тоже. Ему было очень неприятно видеть ее в таком состоянии. Так как же ему с ней расплатиться? Волнение вывело его из себя, он наговорил ей кучу обидных слов, в которые и сам не верил, она повернулась и выбежала из комнаты.
Конечно, вскоре они помирились, но денежный вопрос так и остался между ними. Он висел в воздухе, и от него нельзя было избавиться. Она получит деньги, обещал он, он пойдет к банкирам, и деньги будут.
— Я должна заключить больше контрактов, — сказала Дороти. — Если я получу ангажемент, то проработаю весь сезон.
Георгу исполнилось четырнадцать лет, и Уильям решил отправить его служить в армии в чине корнета.
— Он еще совсем мальчик, — возразила Дороти.
— Глупости! — воскликнул герцог. — Меня отправили в море, когда мне было только тринадцать. Это мне ничуть не повредило.
Так она рассталась со своим дорогим Георгом, который не просто попал на армейскую службу, но сразу очутился в районе боевых действий. Она пришла в ужас, узнав, что его отправили в Испанию, в войска сэра Джона Мура. Это ухудшило ее отношения с Уильямом, ибо она не могла не винить его в том, что Георг, совсем еще мальчик, отправлен так далеко от дома.
Даже в театре она не могла избавиться от мучивших ее мыслей. Ей надо было играть мисс Хойден, роль, для которой она уже и так считала себя слишком старой, а тут еще эта усталость от всех мыслей и тревог. Как живет Фанни? Как сложится жизнь у Доди? Сможет ли Уильям найти деньги? Когда наступит очередь Люси выходить замуж? Что с Георгом? Подумать только, такой юный, совсем ребенок, и должен участвовать в сражениях...
В мае того года в Манчестере восстали ткачи. На усмирение восставших были брошены войска, и двое военных были убиты, а несколько человек ранены.
В сентябре дотла сгорел Ковент-Гарден, и ходили упорные слухи, что это поджог. Во время пожара рухнула крыша и погребла под собой девятнадцать человек. Потери были огромные, и театральный мир пришел в ужас.
Дороти не переставала думать о Георге, принимавшем участие в битве при Ла-Корунье, во время которой был убит сэр Джон Мур, командующий. Когда они об этом узнали, их обоих — и ее, и Уильяма — охватило страшное волнение, они не могли успокоиться, пока не получили сообщения, что Георг жив. Эти переживания сблизили их. И Дороти была благодарна этим тревогам хотя бы за это.
В январе случился очередной грандиозный пожар: сгорели королевские апартаменты в Сент-Джеймсе, что вызвало определенные подозрения, и королева сказала:
— Это поджог. Я всегда говорила, что людям не нравится поведение принцев. Наши сыновья не исполняют свой долг. Только подумать — ни один из них не имеет законной семьи. По крайней мере, король и королева Франции состояли в законном браке. И у них были законные дети.
Принцессы пребывали в постоянном нервном возбуждении. Здоровье Амелии постепенно ухудшалось, и король каждые пять минут спрашивал, что говорят доктора. От него скрывали правду и говорили, что принцесса поправляется. Напряжение при дворе возрастало, что скверно отражалось на здоровье самого короля.
В начале февраля сгорела новая резиденция парламента в Вестминстере. Не было сомнений в том, что действует опасный поджигатель. Или поджигатели.
Было ли это предупреждением? Королева не сомневалась, что дело обстояло именно так. Король полностью потерял самообладание и не был уверен ни в чем.
Вскоре на королевскую семью обрушился скандал, равного которому не случалось с того времени, когда принц Уэльский пытался доказать супружескую неверность жены.
Неприятности начались после того, как стало известно, что некая Мэри-Анна Кларк, любовница герцога Йоркского, продает лицензии на занятие офицерских должностей в армии, пользуясь тем, что герцог Йоркский был главнокомандующим.
Что еще натворят королевские сынки? О герцоге Йоркском и его любовнице говорили во всех пивных и кофейнях. Позорное дело стало достоянием гласности, и Палате Общин пришлось провести по нему слушания, во время которых были прочитаны выдержки из писем герцога своей любовнице — безграмотных, наивных, но искренних. Люди не переставали их цитировать и рассуждать о герцоге и «дорогуше», и хотя было установлено, что он сам не причастен к этому делу и все совершалось у него за спиной, ему пришлось расстаться с должностью главнокомандующего.
Тем временем на короткий срок вернулся домой Георг, полный впечатлений и рассказов о военных делах. Генерал Стюарт, у которого он служил адъютантом, побывал в Буши и рассказал родителям, что Георг становится храбрым солдатом, и ему никогда не найти лучшего адъютанта. Уильям пришел в восторг, а Дороти загрустила, полагая, что скоро снова придется расстаться с сыном. Она оказалась права.
Жертвой следующего пожара стал сам Друри-Лейн. Пожар начался в кофейне на первом этаже, из которой был выход прямо в ложи, и поскольку противопожарный занавес не выполнил своего назначения, все воспламеняющиеся материалы за кулисами были мгновенно охвачены огнем, и стены рухнули.
В это время Шеридан был в Палате Общин и видел пламя в окно.
На противоположном берегу реки, в Суррей, за много миль от театра, люди тоже могли видеть зарево отдаленного пожара, с Вестминстерского моста открывался зловещий вид.
Когда стало известно, что Друри-Лейн погибает в пламени, Палата приняла решение прервать работу, поскольку эта трагедия непосредственно касалась такого уважаемого члена Палаты, как мистер Шеридан.
Шеридан не одобрял такого решения, но покинул заседание вместе с несколькими своими друзьями и направился к горевшему театру. Его Друри-Лейн в огне! Как ему спасти его? Он думал о том, насколько ухудшится его финансовое положение, ибо театр был застрахован только на тридцать пять тысяч фунтов, которые, конечно же, не покроют всего ущерба.
Шеридан завернул в ближайшее кафе и заказал себе вина.
— Мистер Шеридан, как вы можете пить и сидеть спокойно? — спросил его один из спутников. На это Шеридан ответил ему:
— Разве нельзя человеку выпить бокал вина перед собственным камином?