Сама Хуанита в платье, отделанном темно-зелеными лентами, с небольшим ожерельем из неограненных изумрудов и с огненно-рыжими волосами, ниспадавшими на плечи, оказалась даже более красивой, чем Люсинда могла предположить. Хуанита была полна жизненной энергии, каждое ее движение приковывало внимание. Огромные глаза и чувственные губы дополняли красоту так же, как и низкий музыкальный голос.
— Итак, вы пришел, мадам! — с удивлением воскликнула она, рассматривая появившуюся в дверях Люсинду.
— Вы не ожидали, что я приду? — спросила Люсинда.
— Нет! Нет! Я был уверен, что вы не отказать, — ответила Хуанита. — Прошу садиться, пожалуйста.
Люсинда опустилась на обитый дорогой парчой диван. Интересно, подумала она, платил ли Себастьян за всю слишком вычурную мебель, загромождавшую комнату.
— Мадам, вы не такой — как бы говорить, не такой, как я представить вас, — нахмурившись, произнесла Хуанита.
Люсинда догадалась, что в то время, как она разглядывала убранство комнаты, хозяйка критически изучала ее саму. Сейчас в ее огромных темных глазах Люсинда увидела любопытство и даже что-то сродни ненависти.
— Чего вы ожидали? — спросила Люсинда.
— Какой-нибудь деревенский, тихий и — как говорить англичане — благопристойный. Но вы другой.
Они много говорить о вас.
— Неужели? — спросила Люсинда. — Однако я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать подобные вопросы. Вы написали, что моему мужу грозит опасность.
— Я очень хотеть видеть вас, — сказала Хуанита, не обращая внимания на слова Люсинды. — Говорить, что вы самый шикарный и модный после две недели в Лондон! Я думать, они врут!
Речь Хуаниты была столь не правильна, что производила ужасающее впечатление.
— Я тоже слышала о вас, — сказала Люсинда. — Я уверена, вы прекрасно танцуете. Надеюсь, когда-нибудь я увижу вас в «Ковент-Тардене».
— А мой лорд говорить обо мне? — поинтересовалась Хуанита.
— Нет, конечно же, мой муж не упоминал вас, — ответила Люсинда.
— Тогда почему, почему вы приходить ко мне?
Люсинда достала из ридикюля письмо.
— Сеньорита, я получила от вас вот это, — сухо произнесла она. — Вы написали, что моему мужу грозит опасность. Я пришла сюда, чтобы поговорить об этом, — и больше ничего. Если ему действительно что-то угрожает, я хочу знать, что именно или кто.
Хуанита быстро наклонилась и вырвала у Люсинды письмо.
— Я же говорить, я хотел видеть вас, — сказала она. — Я хотел спросить, почему вы прятать его от меня? Я не верить, что вы приходить ко мне, но я знать, что, если писать об опасность, вы приходить побыстрей.
— Так это была ловушка? — спросила Люсинда.
Хуанита разорвала письмо на мелкие клочки и бросила их на пол.
— Вы не понимать! — кричала она, топая ногой. — Каждый мужчина в Лондон — каждый важный — иметь любовница! Но жена не вмешивать, понимать! Жена не влезать. Но вы, вы влезать! Мой лорд не приходить ко мне — ни раз после жениться на вас!
— Серьезно? — спросила Люсинда. — И что, это вас удивляет?
— Конечно, очень! — Хуанита бушевала подобно урагану, ее глаза сверкали, грудь вздымалась. — Раньше мой лорд приходить много раз — теперь никогда!
— Вы считаете, что здесь есть моя вина? — удивилась Люсинда.
Эта женщина совершенно ее не испугала и даже не привела в замешательство. Люсинда внезапно поняла, что Хуанита была именно такой, как она ожидала: бурной, вспыльчивой, но под всем этим скрывалась простолюдинка, старающаяся своей красотой обеспечить себе роскошное существование.
Люсинда чувствовала, что Хуанита никогда не владела сердцем Себастьяна, для него она была только развлечением, и со всей своей яркой красотой она была менее опасна, чем белокурая леди Деверо.
— Я писать мой лорд, я посылать ему письма, я посылать ему записка, но он не приходить! — пронзительно кричала Хуанита. — Почему! Почему! Разве вы не останавливать его?
— Уверяю вас, мой муж делает то, что он пожелает, — ответила Люсинда.
— Очень хорошо! — взорвалась Хуанита, ее глаза метали молнии. — Он от меня уставать. Тогда я убивать его — или я умереть!
Она схватила со стола тонкий стилет, зловеще сверкнувший в ее руке, и Люсинда подумала, что она сама может стать жертвой. Внезапно ее осенила идея.
— Я вижу, сеньорита, что должна сказать вам правду, — тихо сказала Люсинда. — Уберите это страшное оружие и послушайте меня.
— Говорить вам, он не доставаться другой женщина! — кричала Хуанита. — Клянусь! Жена — она ничто, пока она не мешать! А мой лорд обещать, что жена не иметь значения, она не вставать между нами!
— Мой… мой муж давал вам подобное обещание? — спросила Люсинда.
— Да, да! Он обещать, клятва, вы понимать? Он любить меня, он любить меня так сильно — меня, Хуанита, которая может иметь любой мужчина, любой мужчина, я выбирать! Но я выбирать его, мой лорд, потому что я любить его и он любить меня!
— Вы так сильно его любите? — мягко спросила Люсинда.
— Больше жизнь! — ответ Хуаниты был полон драматизма.
— Садитесь, и давайте поговорим, — сказала Люсинда. — Мне надо вам кое-что рассказать.
Хуанита насторожилась.
— Это плохой новость?
— Да, — со вздохом ответила Люсинда, — боюсь, это плохая новость.
Неохотно, будто наслаждаясь всем представлением, Хуанита опустила на стол стилет и села рядом с Люсиндой.
— То, что я хочу сказать вам, — начала Люсинда, — должно остаться между нами. Вы должны поклясться мне, что никому ничего не расскажете, потому что сведения, которые я сообщу вам, могут исходить только от меня. Я окажусь в неловком положении, если что-то станет известно. Вы обещаете?
— Я обещать, — ответила Хуанита, — но если это касаться мой лорд, я не держать обещание.
Вдруг она с подозрением взглянула на Люсинду.
— Вы ждать ребенок! Вот что вы хотеть сказать мне!
— Да нет же, нет, — ответила Люсинда. — Ничего подобного. Если вы не дадите обещание держать все в тайне, я не буду ничего рассказывать. — Она поднялась с дивана. — Сеньорита, в таком случае нам больше не о чем говорить.
— Нет, нет! Не уходить! — воскликнула Хуанита. — Этот секрет я обещать не рассказывать! Вы мне рассказывать, хорошо?
— Хорошо, я расскажу вам, — сказала Люсинда. — Дайте мне клятву, что будете держать все в тайне.
Она посмотрела на камин и увидела на нем четки.
— Вы католичка? — Хуанита в ответ кивнула. Люсинда протянула ей четки.
— Поклянитесь, — произнесла она, — что вы никогда не сообщите моему мужу то, что я вам сейчас скажу.